Юная соплеменница, предмет вожделенных взглядов молодого охотника, с которой он намеревался делить медвежью шкуру на полу пещеры, в одном из укромных уголков. Вот только докажет, что сможет прокормить и ее, и многочисленное потомство, что она подарит ему после бурных ночей проведенных на медвежьей шкуре, в потаенном уголке пещеры. Он знал, что и она поглядывает в его сторону с интересом, оценивает, сравнивает с другими претендентами на свою нежную, еще не огрубевшую от времени и суровых жизненных условий, плоть. И он старался изо всех сил, чтобы привлечь ее внимание, дабы она сделала выбор, предпочтя его прочим соискателям.
…В тот день охота была удачной. Он с группой охотников завалил огромного медведя, тушу которого они едва дотащили до племенных костров. Слишком могуч был лесной великан, который не боялся даже встречи с саблезубым тигром, обитающим в здешних краях. И тем более не боялся ничтожных людишек, худых и безволосых созданий, встретившихся на его пути. В них он не видел достойных противников. Откуда было знать мохнатому властителю леса, что людишки, которых он презирал, пришли в лес, чтобы его убить.
Медведь был старый, матерый. Ему было не впервой лакомиться человеческим мясом, вкус которого ему пришелся по душе. Он знал, где обитают эти шумные, неуемные существа. Проходил несколько раз ночью вблизи того места, где людишки нашли пристанище отгородившись от мира стеной костров. Огня медведь боялся. Этот, лишенный рук и ног противник, постоянно меняющий форму и пышущий жаром, был сильнее его. Однажды, в молодости, много лет назад, когда он был еще глупым молодым медведем, после молнии, ударившей в сухое трухлявое дерево, в лесу родился огонь. С ним то и встретился молодой медведь, еще недостаточно опытный охотник, а поэтому вечно голодный и злой.
Светящееся в ночи существо, то разрастающееся до невероятных размеров, то стремительно уменьшающееся, двигающееся из стороны в сторону, не могло не привлечь его внимания. Медведь подкрался к нему и, не смотря на проснувшееся, доселе дремавшее чувство тревоги, прыгнул. Накрыл светящееся существо всей тушей, придавил сотней килограммов живого веса. Он бы с радостью врезал ему когтистой лапой, страшным оружием, ломающем хребет любому встреченному существу, которому надлежит стать медвежьей добычей. Вот только бить было некуда, настолько непостоянно и расплывчато было это аморфное существо.
Но, существо, придавленное стокилограммовой тушей, и не думало сдаваться, молить о пощаде, которой все равно не будет. Оно просто дразнило его, заманивая кажущейся слабостью и расплывчатостью форм. Едва медвежья туша накрыла светящееся в ночи существо, как оно с невероятной злобой, набросилось на зверя. Тысячи клыков впились в сильное тело, прожигая насквозь. И некому нанести ответный удар, чтобы сполна отплатить за мучительную боль, разрывающую тело.
Он проиграл. Слишком сильна была боль от укусов вцепившейся в него твари, слишком силен пережитой ужас. Он бежал прочь, вереща от ужаса и боли, захлебываясь вонью паленой шерсти, остужая обожженную плоть. Заслышав его безумный вопль, останавливались, тревожно прислушиваясь, хищники, рангом поменьше, пытаясь понять, что за чудовище объявилось в лесу, вселив ужас в сердце владыки здешних мест.
Медведь бежал прочь, не разбирая дороги, вереща от ужаса и боли. И мнилось ему, что злобное аморфное существо гонится за ним по пятам, не отставая ни на шаг. И продолжает кусать, норовя вцепиться в горло. Медведь продолжал наращивать темп, и казалось, что сердце вот-вот вырвется из груди, и он рухнет замертво, став легкой добычей преследователя. И лишь окунувшись с головой в реку, немного сбив терзающую тело боль, он освободил свой разум от навязчивой мысли о преследователе.
Никто и не думал покушаться на жизнь лесного владыки. Злобное аморфное существо, вероломно напавшее на него, осталось в глубине леса, откуда зверь так позорно бежал. И хотя медведю хотелось еще раз взглянуть на существо, не имеющее четких очертаний, и с виду такое неопасное, оказавшееся всесильным монстром, ему понадобилось несколько дней, чтобы перебороть поселившийся в сердце страх. Когда боль обожженного пламенем тела спала, он, вернулся туда, откуда позорно бежал несколько дней назад. Существа, обратившего его в паническое бегство, нигде не было. Об его существовании напоминала лишь груда углей, да обгоревший ствол разбитого молнией лесного исполина. Аморфное существо не было хищником в привычном понимании этого слова. Оно не охотилось, как медведь на живых существ, предпочитая деревья, и умирало, не получая древесной пищи в должном количестве. Но, хотя существо и не было хищником, оно заставляло зверье, держаться от него на почтительном расстоянии. И чем дальше от него, тем лучше. Эту непреложную истину усвоил на всю оставшуюся жизнь и молодой медведь.