Семь смертных грехов Германского Рейха в Первой мировой войне

Основание королевства Польша ещё более необъяснимо. Было же вполне очевидно, что каждое польское государство станет стремиться к воссоединению с Прусской Польшей, должно будет стремиться. Были ли готовы отдать ему провинции Позен (Познань) и Западную Пруссию и к этому добавить Верхнюю Силезию? Наоборот, чтобы всем подобным польским прихотям раз и навсегда положить конец, уже было решено, от новой Польши отнять "пограничные полосы", из которых должны быть отселены все поляки, чтобы освободить место для немецких поселенцев. Эти населённые немцами пограничные полосы, которые примерно соответствуют более позднему Вартегау[2], должны были раз и навсегда отделить польскую Польшу от прусской Польши. Всё это очень хорошо, но то, что поляки это воспримут вовсе не дружественно, было совершенно очевидно. Таким образом, были готовы сделаться врагами. Но почему же они провозгласили Польшу как государство? Что это за политика, которая умышленно вновь созданную, но одновременно исковерканную Польшу ставит у себя перед носом в качестве полуфабриката врага – и именно в тот момент, когда Россия впервые подаёт отчётливый сигнал, что она, возможно, готова к сепаратному миру? (Совсем уже не говоря о том, что "Королевство Польша", которое никогда не имело или не получило короля, отныне станет постоянным яблоком раздора между Германией и Австрией). Для германской политики в отношении Бельгии и Польши, в которой конкретизировался отказ от какого-либо компромиссного или сепаратного мира в решающий момент в 1916 году, нет точно так же, как и в этом отказе, никакого логического объяснения, но только лишь психологическое. Самоудовлетворение на протяжении многих лет победным миром и фантазиями на тему целей войны теперь отомстило. Не могли преодолеть себя, чтобы распрощаться с мечтами желаний; не смогли "отказаться" от всего того, чем в своём воображении уже заранее наслаждались как военными трофеями. Нужно было хоть что-то вынести из войны в качестве завоевания, чтобы перед самими собой не опозориться. Францию и Центральную Африку получить было нельзя, но Бельгия и Польша были "в собственности". Вот и хорошо, так что они и должны как раз расплатиться. Что-нибудь должно же быть принесено взамен жертв – а ничего другого, кроме Бельгии и Польши не было. Витиеватый, сумбурный, едва ли формулируемый ход мыслей – и всё же, пожалуй, единственный, какой можно привести в качестве объяснения иначе необъяснимой политики. Или всё же имеется ещё и другое объяснение? Возможно, было так, что – для некоторых из руководящих лиц наверняка – Бельгия и Польша были лишь безразличным предлогом, и что по меньшей мере некоторые из руководителей Германии в 1916 году осознанно действовали, чтобы любой ценой отвести "угрожающий" шанс американского мирного посредничества и русского сепаратного мира? Совсем исключить это нельзя. Поскольку как раз тогда в определённых германских руководящих кругах после двух лет беспланового "выстаивания" возникли на самом деле два новых плана – отчаянных плана, но тем не менее плана, – как всё же можно прийти к полной победе. Одним планом была неограниченная подводная война против Англии и (в случае необходимости) против Америки; другим планом было революционизирование России. Поставленные перед выбором – вести войну ни за что (однако тем не менее выйти из неё невредимыми) или удвоить ставки и отважиться на прыжок в полностью неведомое, непредвиденное – некоторые лица, которые как раз тогда стояли во главе Германии, предпочли второе. Обе следующих больших ошибки вырисовались.

4. Неограниченная подводная война