Семь смертных грехов (ЛП)

В конце концов, я был сиротой в большой семье. Я воевал сам с собой и разрушил ту часть себя, которая не прекращала удивляться, кто же выигрывает эти сражения. Во мне было всего понемножку, и ничего в то же время, загадочная личность, хвастливо поменявшая “ирокез” на “рыбий хвост” (прическа, популярная в 80-х, когда спереди и по бокам волосы короткие, а сзади длинные – ред.) и обратно. Я паясничал дни и ночи и поймал такси капризной юности, но оставил свой бумажник в клубе. Я был одним из детей с рекламных плакатов, которых ничего не волнует… пока не осознал, что такова моя жизнь. Несбыточные планы, самодовольство, неутомимость – вот черты поколения, которое было достаточно злым, чтобы устроить скандал на парковке или в забегаловке, но и достаточно едким, чтобы ухмыляться над собственными фото.

Романтизировать мою жизнь в Ватерлоо - значит обесценивать то дерьмо, через которое я прошел, но я тот, кто есть, благодаря тому опыту. От этой двойственности моя голова идет кругом. Я ни за что не хочу возвращаться туда, но помню каждое место, где я бывал, всех друзей, каждую тропинку, каждый дом, в котором приходилось жить, каждую школу, в которой я учился, каждый автобусный маршрут, девчонку, взрывные выходные, каждый пропущенный класс, каждую минуту, пережитую там, потому что это была жизнь. Возможно, я был испорчен, и я могу сходить с ума из-за этого, но это была жизнь. И если памятно каждое биение сердца, то должно быть что-то доброе в том времени – обязательно должно быть.

Если в колесах ломаются спицы, это всегда значит, что дорога разбита. Эта дорога ведет к душевным мукам. Съезжайте, пока вы не ударитесь о самое дно. Найдите подходящее местечко, чтобы остановиться и собраться в кулак. Затем, раз уж вы опять в машине, включите какую-нибудь музыку и езжайте вперед. Если вам повезет, вы увидите это угнетенное место в зеркало заднего вида.

Итак, мои “грехи” зародились в городе с населением не больше, чем в самом большом городе Род-Айленда, и в моей душе звучит его эхо. Но, видимо, мое железо добротно выковано, хотя там-сям попадаются крупицы неочищенной руды. Со мной все в порядке; интерес – это блуждание. Просто я хотел бы, чтобы временами мой мир не был так печален. Но как бы грустно мне не было, как бы я не был охвачен безумием, все, что я могу сделать, это глубоко вдохнуть и вспомнить, что я за мили от знакомых мест. Моя унылая географическая карта лежит вдалеке оттуда, мой GPS не видит белых пятен на ней, и я не в 1984 году в Ватерлоо, Айова. Мое место здесь, с моей семьей, моими мечтами, моим здравым смыслом. И весь мир мне безразличен. У меня все будет хорошо.

Хорошо сказал. На самом деле, это звучит здорово.

Итак, на чем я остановился?

Глава 7.

Я и зависть

“Что это там у этого парня? Это должно быть моим”.

“О! Что это за херня? Это должно быть моим”.

Зависть: “Как бы заполучить это побыстрей, приятель?”

После тщеславия, зависть, вероятно, наиболее важный грех в списке мистера Блэквелла (Ричард Блэквелл – американский критик моды, журналист, теле- и радиоведущий – ред.). Это тварь из пропасти, до которой не добраться. Это постоянный зуд, раздражающий спину. Ну же, руки вверх, вы знаете, что вы из себя представляете - мы все завистливы. Ведь это чертовски легко - завидовать всем и всему. Это делает нас злыми и алчными, и даже иногда заводит, ибо, что есть похоть, если не зависть и желание полностью овладеть кем-то. Так что, если жадность - основной ингредиент нашего греховного пирога, то зависть – секретная приправа, которая придает особый вкус блюду. Так же, как и остальные грехи из нашей Смертной Семерки, она появилась очень давно. Одна из Десяти Заповедей гласит: "Не возжелай жену ближнего своего". Очевидно, жена Иезекииля (ветхозаветный пророк – ред.) была больше похожа на Рэйчел Хантер (американская модель и актриса новозеландского происхождения – ред.), чем на Эстель Гетти (американская актриса театра и кино – ред.). Так что в зависти нет ничего нового. И ничего смертельного.