Семь столпов мудрости

Наконец Али направился в Рабег выяснить, что происходит с организацией. Он узнал, что Хуссейн Мабейриг, местный вождь, настроился на то, что турки одержат победу (он мерился с ними силами дважды, и оба раза кончились хуже некуда), и, соответственно, решил, что лучше всего будет пойти за ними. Когда припасы для шерифа прибывали от британцев, он присваивал их и тайно складывал в собственных домах. Али выступил с демонстрацией и послал срочные письма к сводному брату Зейду, чтобы тот присоединился к нему с подкреплением из Джидды. Хуссейн в страхе ускользнул в горы и был поставлен вне закона. Два шерифа завладели его деревнями. Там они нашли великое множество оружия и пищи, достаточное на месяц для их армий. Искушение возможностью передышки было слишком велико для них: они осели в Рабеге.

Фейсал при этом остался внутри страны один, и скоро оказался в изоляции, на мелководье, поневоле зависимый от местного снабжения. Он терпел это некоторое время, но в августе воспользовался визитом полковника Вильсона в недавно завоеванный Йенбо, чтобы прийти и дать полное объяснение своих срочных нужд. Фейсал и его история произвели впечатление на Вильсона, и он сразу же пообещал им батарею горных орудий и несколько «максимов», под управлением рядовых и офицеров египетского армейского гарнизона в Судане. Этим объяснялось присутствие Нафи-бея и его части.

Арабы воспряли духом, когда они прибыли, и поверили, что теперь стоят наравне с турками; но четыре орудия были двадцатилетней давности, крупповские, с дальностью стрельбы всего три тысячи ярдов; а их команды не были еще готовы разумом и душой к иррегулярной войне. Однако они всей толпой двинулись вперед и дошли до турецких аванпостов, а затем до их прикрытий, после чего Фахри, начинающий серьезно беспокоиться, явился лично, осмотрел фронт и сразу же усилил подразделение в Бир Аббасе, находящееся под угрозой, до трех тысяч. У турок была полевая артиллерия и гаубицы, и вдобавок преимущество высокой наблюдательной позиции. Они начали тревожить арабов косвенным огнем и чуть не попали снарядом в палатку Фейсала, когда внутри совещались вожди. Египетским артиллеристам приказали открыть ответный огонь и подавить вражеские орудия. Им пришлось отвечать, что их оружие бесполезно, поскольку не может покрыть девяти тысяч ярдов. Их осмеяли; и арабы побежали назад, в ущелья.

Фейсал был глубоко обескуражен. Его люди устали. Он многих потерял. Его единственно эффективной тактикой против врага были внезапные вылазки в тылу, быстрые верховые рейды, и много верблюдов было убито, ранено или загнано этими расточительными мерами. Он колебался, вытащит ли всю войну на своих плечах, когда Абдулла задерживается в Мекке, а Али с Зейдом — в Рабеге. Наконец он отвел основную массу своих сил, оставив ветви племен гарб, которые жили в Бир Аббасе, чтобы те поддерживали давление на турецкие колонны снабжения и линии коммуникаций постоянными сериями набегов, в которых он не мог участвовать сам.

Но все же он не боялся, что турки внезапно пойдут на него снова. То, что ему не удалось произвести на них никакого впечатления, не вселило в него ни малейшего уважения к туркам. Его недавнее удаление в Хамру не было вынужденным: это был жест отвращения, потому что он устал от своего очевидного бессилия и решился иметь достоинство хоть немного отдохнуть.

В конце концов, обе стороны были еще неопытны. Вооружение турок давало им превосходство так долго, что арабы никогда не вступали в схватки. По этой причине большинство рукопашных сражений происходило ночью, когда орудия были слепы. Для моих ушей эти бои казались странно примитивными, притом, что в качестве предварительного поединка остроумия с обеих сторон изливались потоки слов. После грязнейших оскорблений на всех известных им языках наступала высшая точка, когда турки в бешенстве обзывали арабов «англичанами», а арабы вопили им в ответ: «Немцы!» Разумеется, никаких немцев в Хиджазе не было, и я был первым англичанином; но каждая из сторон наслаждалась руганью, и любой эпитет язвил в устах этих мастеров.

Я спросил Фейсала, каковы его планы теперь. Он сказал, что, пока не падет Медина, они неизбежно прикованы здесь, в Хиджазе, и вынуждены плясать под дудку Фахри. По его мнению, турки собирались отвоевать Мекку. Основная масса их войск была сейчас подвижной колонной, которую они могли направить к Рабегу, выбрав дорогу, державшую арабов в постоянной тревоге. Пассивная оборона холмов Субха показала, что арабы в пассивной обороне не блещут. Когда враг двинется, его надо встретить наступлением.