Семь ступеней Храма

Голос Аврелиана показался мне далеким, как шепот, но я все равно дернулась, поворачивая голову в ту сторону, откуда он разносился. В это мгновение старик двинулся на меня, вытянув вперед костлявую руку, и мороз коснулся моего лица, покалывая кожу неприятными мурашками. Я споткнулась, взмахнула руками и нелепо приземлилась на пятую точку, зашипев от боли. Подол форменного платья, которое пришлось надеть с самого утра вместо привычных рубашки и брюк, зацепился за квадратный каблук полусапожек, и я одернула задравшуюся юбку, уперев глаза в колени старика, который теперь нависал прямо надо мной, загораживая свет, льющийся отовсюду.

— Что тебе от меня нужно? — прошептала я дрожащим голосом, про себя умоляя Аврелиана поторопиться. Это он, мне не показалось!

Я знала, что Уно не продержится долго и, рано или поздно, о ее выходке кто-то узнает, но теперь мне казалось, что никто не успеет меня спасти, даже Аврелиан.

— Душшша, — прошептал старик и наклонился, с силой вдыхая запах. — Твоя душшшша.

Его тихий, еле слышимый голос растворился в грохоте крови у меня в ушах.

«Неужели все закончится вот так? Неужели те испытания, через которые мне пришлось пройти, должны были привести к этому плачевному исходу? — думала я, зажмуриваясь и леденея от страха.

Старик схватил меня костлявой рукой за волосы и потянул вверх, словно не знал, какую адскую боль причиняет этим. Он оказался невероятно сильным, буквально за секунду вздернув меня вверх, как куклу, отчего я неистово закричала, стараясь вырвать свои волосы из его хватки.

— Душша, — прошептал он снова, и его лицо оказалась напротив моего, отчего я, наконец, услышала не только затхлый запах тлена и гниения, но и потусторонний ни с чем несравнимый аромат забвения — горький и сладкий одновременно. Слезы в глазах мешали мне рассмотреть лицо старика, я видела лишь его рот, открытый до хруста, и неестественную черноту, клубящуюся там, где у нормального человека должно быть горло.

Дернувшись из последних сил, я сделала себе еще больнее, расплакавшись от отчаяния и бессилия, поэтому не сразу поняла, что за волосы меня больше никто не держит. Потеряв опору, я рухнула на пятую точку во второй раз, зарывшись руками в горячий песок, и тут же открыла глаза, пропуская красноватые песчинки между пальцами. Вокруг расстилалась пустыня, бескрайняя красноватая пустыня без единого намека на улицу и дома.

— Жалкое зрелище, — услышала я надменный голос и подняла лицо, встречаясь взглядом с высоким могучим мужчиной, который презрительно кривил губы. Из-за его спины показался Аврелиан, который едва доставал макушкой до груди великана.

— Арина, — прошептал Аврелиан, опускаясь на колени и бережно убирая с моего лица растрепанные спутанные пряди волос. — Ты жива. Он успел что-то сделать? Успел тебе навредить?

— Нет, — вместо меня с усмешкой выплюнул великан, который продолжал со снисхождением и презрительный ухмылкой взирать на происходящее. — И когда уже в Турпифе наступит порядок? Загорн не успокоится, пока в этих землях не произойдет что-то ужасное, да?

— Вероятно, — ответил Аврелиан, помогая мне подняться и прижимая к себе. Только в его объятиях, хватая руками полы мантии и зарываясь носом в одежды на его груди, я понемногу отходила от всего произошедшего.

— Сначала неприкаянные души, которые выстраивают на моей территории свои миры, целые вселенные, от которых я не успеваю избавляться. Турпиф кишит ловушками и многогранными лабиринтами, в которые попадают мои несчастные гончие. Я потерял лучших псов, из которых кровожадные неприкаянные высосали душу без остатка. Учти, учет погибшим архангелам я не веду, а у падших, как ты наешь, нет души.

— Мне жаль, — коротко ответил Аврелиан. — Но нам пора, Дарко.

И от этого имени во мне в который раз заледенела кровь. Превозмогая страх и ведомая любопытством, я подняла глаза, чтобы посмотреть на легендарного бога, чьи пламенные волосы сейчас развевались на сухом ветру. Могучий, широкоплечий, с жесткими чертами лица, словно вырубленного из камня, он напоминал мне Зевса Громовержца из мифов о Древней Греции. Ни с кем другим я бы не могла его сравнить, потому что никогда не видела мужчин, подобных Дарко, но сама его сущность определенно походила на демоническую. Он не просто горел огнем, он пах пеплом, гарью и разрушительной мощью пламени.

— Передай Загорну, что он никогда не добьется своего, — жестко припечатал Дарко, пиная ступней горячий песок, на котором мы стояли. — Это место принадлежит мне, как гора Олимп принадлежит ему.

— Это нейтральные земли, — спокойным голосом возразил Аврелиан, все еще продолжая прижимать меня к себе, словно боялся, что отпустит, и я тут же исчезну. — Они никому не принадлежат.

Дарко ожесточенно махнул рукой, избавляясь от нас, как от ненужного слоя одежды, который мешал ему нормально дышать. Безвоздушное пространство, в котором мы с Аврелианом оказались, удушающее затягивало нас в кокон, сжимая мягкими стенками, но тут же выплюнуло нас в кабинет ректора, отчего я изумленно ахнула.