Семь тетрадей. Избранное (сборник)

Во всех из нас гуманное начало
С тех самых пор, когда родная мать
Живой комок без устали качала,
Не забывая тихо напевать

Про темный вечер, козни злого волка,
Про добрых фей, диковинных зверей,
Про то, что нам расти до взрослых долго,
Покуда длятся песни матерей.

Но если мать тревожно замолчала,
То мы растем не по ее вине,
Во всех из нас гуманное начало…
Но на войне, увы, как на войне.

Мы слушали, как пели в церкви сонмы
И как телеги тяжестью скрипят —
По городам везли героев Соммы,
Гуманных и возвышенных ребят,

Которые из смерти или плена
Спаслись волшебной силою креста
И из огня кровавого Вердена
Не вознеслись в объятия Христа.

Они своей гуманностью прощали
Бессмысленные ужасы войны.
Но это только, разве что, вначале,
Когда им снились розовые сны,

В которых мама снова нежно пела
И сказки приходили, будто дым,
И мир казался чисто-чисто белым,
А наверху немного голубым.

Кому-то роща солнечная снилась,
Где он поцеловал ее шутя,
И нисходила сверху божья милость,
Даря простое счастье забытья.

А тот во сне перевернулся набок,
Внезапно вспомнил привкус этих лет —
Как счастье сладкий, вкус соседских яблок,
Оставшийся от детства амулет.

Спокон веков, от раструба пищали
До ядерных висящих облаков,
Смертей и трупов люди не прощали, —
Все это просто выдумки врагов.

Он помнит букву Нового завета,
Но как он может взять его с собой?
И так ему не хочется рассвета,
Но он пришел, и снова близок бой.

Бок-о-бок – друг. Потом, в разгар убийства,
Навеки разойдутся их пути.
Над мертвыми прощение повисло,
А тех, кто спасся, строго не суди.

Рубаха кровью накрепко прилипла,
А сколько ж их на Марсовой тропе…
Разбросаны кругом герои Ипра,
Не знавшие еще про ОМП.

А тот, кому во сне виденье было,
Лежал, зажав былиночку в руке,
Раскинув ноги так смешно и мило
На рыжем почему-то бугорке.

И вот подходит смерть – усталый призрак,
В сухой руке отточенный кинжал.
Скользит по бугоркам легко и быстро,
Находит тех, кто долга не отдал…

Нашла. Приподняла его за ворот,
Глаза белы и не разжать уста.
Живот уже достаточно распорот,
И черной слизью – кровь, уже густа.

Вот. Человек. Прекрасное творенье,
Создатель и приверженец Голгоф.
И, хмыкнув не без удовлетворенья,
Пошла по мясу в поисках долгов…

Ей дела нет до человечьей боли,
Какие там кому приснились сны…
Она идет – за полем снова поле,
Владения безжалостной войны.

И это было время первой пробы,
Вторая будет через двадцать лет…
Кому-то, значит, это нужно, чтобы
Его глаза забыли белый свет.

И сердце по-пустому не стучало
С одной улыбки милого лица.
Во всех из нас гуманное начало.
Но как ему поверить до конца??!

Погибшие награды не просили…
Живые обретали ореол.
Был человек бессилен от всесилья,
Которое он только что обрел.