Семь троп Питера Куинса

— Я споткнулся и упал, — гладко соврал он, — и когда падал, ударился головой об стенку. Вот и лежал здесь, а иначе бы снес голову этому негодяю, Тигру… и я это сделаю, как только встречусь с ним еще раз.

Окружающие словно потеряли дар речи. Из отрывочных фраз он понял, что Тигр еще ни разу не промахнулся. Ходило поверье, что он не может промахнуться, потому что стреляет заколдованными пулями. Питера Куинса окружили преисполненные страха люди, и он еле вырвался из их кольца, чтобы попасть к себе в комнату. Но остановился в недоумении у дверей, даже подумал, что ошибся номером. Глубоко вырезанная в полу буква «М» исчезла! Он прошел в спальню с ощущением, что воздух Мексики насыщен колдовством.

Глава 14 ХУАН ГАРЬЕН

Проснувшись, Питер первым делом тщательно исследовал пол перед дверью и скоро нашел объяснение чуду. Он обнаружил, что по тому месту, где до этого вырезали букву, прошлись рубанком, а чтобы светлое пятно не бросалось в глаза, его затерли грязью. Исследовав и подоконник, выяснил, что и там буква стерта. Что это могло означать, если не отказ от угрозы со стороны Монтерея? Или буквы удалили, когда он схватился с Тигром, считая, что ему конец?

Вся история выглядела довольно странно. Питер решил, что самое лучшее — начисто ее забыть. Так он и сделал. Пожав плечами, направился в конюшню посмотреть, как дела у Злого Рока. В облике серого жеребца произошли разительные перемены. Впервые за много недель Злой Рок так хорошо отдохнул, имел вдоволь хорошего овса, сена и чистой прозрачной воды! Уже теперь заметно округлилось брюхо; не так выпирали ребра; в глазах появился огонь; гордо выгнулась шея.

Злой Рок потянулся за Питером в прилегавший к конюшне небольшой корраль, и они принялись за игру, страшную для постороннего взгляда, — Питер, словно спасаясь от неминуемой смерти под копытами жеребца, как сумасшедший носился по загону, а тот, оскалив зубы, гонялся за ним. Шарахаясь из стороны в сторону, ему как бы удавалось избежать верной гибели и в конце концов под оглушительное радостное ржание жеребца он в высоком прыжке взлетал на спину Злого Рока.

Можно назвать это ребячеством, но в конечном счете парню было всего лишь двадцать два года. Отдышавшись и хохоча, Питер оглянулся и увидел, что вокруг них собралась большая аудитория. Мальчишки, девчонки, молодежь. Босоногие или с торчавшими из сандалий пальцами, они, восхищенно поблескивая глазами, тесным полукругом обступили корраль.

Оживление и шалости постепенно стихли.

— Наверно, матадор! — донесся до Питера тонкий девичий голосок.

— Но знаешь, — послышался другой, — конь-то только играл, как собачонка.

— А бывает дурной глаз?

— Тише! — шикнул кто-то постарше. — Еще услышит, и тогда…

Они испуганно замолчали. Вперед выступил пеон. Хорошо сложенный, с гордой осанкой, но в лохмотьях. Белая хлопчатобумажная рубаха, обтрепанные до загорелых колен белые штаны. На голове соломенное сомбреро. На тулье под лентой с одной стороны пучок оберток с кукурузных початков для закрутки сигарет, с другой для этой же цели — достаточное количество табачного листа. Подходя к ограде корраля, он как раз достал листочек обертки и растирал между ладонями лист табака. Закурил, но, заметив, что Питер обратил на него внимание, забыл о сигарете и, щедро улыбаясь, рассыпался в многословных приветствиях и похвалах.

— О, сэр, — лопотал пеон на ломаном английском, — совсем понятный, кто есть самый счастливый на весь мир, это он, кто имеет слово отводить пули и другое слово заколдовать кони.

— Значит, ты уверен, что я могу отводить пули? — серьезно спросил Питер.

— Разве Тигр не промахнулся? — вопросом на вопрос ответил тот.

— Если точнее, — заметил Питер, — он промахнулся, потому что я споткнулся.

— О да… о да! — воскликнул, волнуясь, пеон. — Сеньор будет это сказать. Он будет это объяснять. Однако мы все знаем! Если он только упал, разве Тигр не остановился и не убил, когда он лежал? Однако нет! Мы видеть и понимать! Тигр испугался, когда сильный слово отвел его пулю!

— Пускай будет по-твоему, — согласился Питер, свертывая сигарету и слегка пришпоривая пятками Злого Рока.

— И конь тоже! — замахал руками пеон.

Питер пожал плечами. Если ему хотят приписать сверхъестественную силу, почему бы не извлечь пользу из столь странных правил игры?

— Прикажи ему спуститься ко мне, — лукаво крикнул пеон, указывая пальцем на небо.

Питер Куинс глянул вверх. Высоко в бледно-голубом небе зависло крошечное черное пятнышко — пернатый хищник высматривал добычу.

— Думаешь, я могу заставить его спуститься? — спросил Питер.

— Конечно, сеньор.

— Заверяю тебя, что это не в моих силах.

Собеседник огорченно сник, но потом, глядя на Питера, многозначительно улыбнулся.

— Жалею, что у сеньора нет эта сила, — покачал он головой. — И все равно жалко другой американо.

— Я верну его целым и невредимым, — солгал Питер Куинс, чувствуя, что нельзя без конца обманывать ожидания пеона.

Парень вдруг повернулся к обступившим их ребятишкам: