Семь цветов радуги

«А как же Тимофей Васильевич? — с тайным волнением размышлял пастушок. — Неужели он совсем не желает нам помочь? Должен же он что-нибудь придумать насчет того, как найти воду».

Авторитет Бабкина для Сергея был непогрешим. Он убежден, что стоит только пожелать москвичу найти подземную реку, как на другой же день наполнится водой озеро на бугре.

«Вот увидите, — решил пастушок, — завтра чем свет я ему книжку про подземные воды притащу. Там, наверное, все рассказано. Ученые люди писали, они все знают. Несомненно, что книга для Сергея — это еще больший авторитет, а в сочетании с практическими знаниями Бабкина — непреодолимая, огромная сила.»

Так думал младший Тетеркин, и уверенность, что река будет найдена, уже не покидала его.

Глава 11 НЕ СПИТСЯ ЭТОЙ НОЧЬЮ…

…и разводит

колоратуру

соловей осоловевший.

В. Маяковский

Часы с контактами, придуманные Петушком, выключили радиоузел, и все затихло — Девичья поляна уснула. Где-то в кустах робко посвистывал совсем сонный соловей.

Но кто знает, почему не спали наши друзья из ОКБ? Сегодня у них не было ночной работы. Все словно замерло на холме, и даже ветряк не мог пошевелить своими металлическими крыльями.

Может быть, ребята не спят потому, что спектакль взволновал их? Или они думают о новой разведке подземной реки?

Тетеркин ушел за инструментом в Ольгину оранжерею, а она сама сидит у окна и рассеянно смотрит на игру призрачных лунных теней, скользящих по изгороди палисадника.

Копытин и Буровлев остановились возле пожарного сарая и спорят между собой. Они хотят испробовать новый способ бурения разведочных скважин.

Стеша все еще сидела с подругами на лавочке возле магазина. Даже в темноте можно было заметить, как в глазах у нее прыгали смешливые искорки. Она болтала ногами, как маленькая девочка, и говорила:

— Послушайте, девчата, до чего интересно посмотреть, что с нами станется, ну, скажем, через несколько лет.

— Ты, конечно, артисткой будешь, — сказала Фрося и почему-то вздохнула. — В Москве, в самом знаменитом театре.

— Нет, — решительно отозвалась Стеша и зашуршала шелком платья. — Я много об этом думала. Уж если бы какой-нибудь особенный талант был, тогда все можно бросить. А так… Не стоит. Правда, девоньки, скажу я вам, есть у меня одна мечта, можно сказать, необыкновенная; хоть один разочек в кино сняться. Но чтоб всегда артисткой быть, это мне что-то не хочется…

— Лучше мастером на полях? — спросила Фрося.

— Не знаю… — неуверенно протянула Антошечкина, расправляя кружева на груди. — Но думается мне, что через несколько лет многое изменится в нашем труде. Во всяком случае, с тяпкой расстанемся.

— Химия, значит? — съязвила Фрося, предупредительно сморщив чуть приподнятый носик.

— И химия и всякие другие науки нам помогут. У нас на опытных полях и не бывало сорняков, — спокойно ответила Стеша, не замечая иронии подруги. — Кстати, ты видела, какой самоходный культиватор нам прислали на испытание?

— Я его боюсь, — Фрося даже вздрогнула и будто побледнела. — Ползет громадный жук из железа и стрекочет.

Девушки рассмеялись. Фрося звонче всех. Так, как будто на мраморный стол выкинули горсть серебра.

— Привыкнешь, — Стеша ласково шлепнула подругу. — Да успокойся ты! Тебе дело говорят.

Смех постепенно затихал. Казалось, что все монеты с легким звучанием ложились на мрамор.

— Можешь ты понять, — продолжала Стеша, — что такое быть мастером на полях, ну, скажем, через несколько лет? Ты же должна уметь управлять разными машинами. Быть инженером, агрономом, химиком…

— Ну, химией своей ты будешь заниматься, — недовольно заметила Фрося. — Все юбки прожгла какой-то кислотой. Мне твоя мать жаловалась. Да и вообще, боюсь я всякой химии и даже электричества. Дома я хотела попробовать, что такое ток, в школе еще учила про него; вывинтила лампочку да вместо нее палец и сунула… Дергануло так, что я и по сей день помню, — Фрося снова рассмеялась. — Нет уж, девоньки, почему-то не тянет меня к электричеству. Останусь я при своих коровах… Хорошо, что, кроме электродойки да Сережкиного уловителя, у нас больше никакой науки не предвидится.

Не выдержал Сергей. Он все время молчал, но когда такое говорят, стерпеть никак нельзя.

— Так и думай! — запальчиво крикнул он. — Коровы в электричестве, видно, больше тебя понимают. Вот посмотришь, что на тот год мы на ферме сделаем!

— А, ковбой! — расплылась в сладкой улыбочке Фрося. — Ты еще здесь? А я думаю, куда мой кавалер пропал? Подойди, не бойся!

Сергей почувствовал какой-то подвох и не тронулся с места. Зря он с ней связался, помалкивать бы надо!

— Молчишь? — все так же сладко пела насмешница. Ее круглое лицо светилось в темноте. — Знаете, девчата, — она понизила голос, — по секрету вам скажу: Сергей-то наш вздыхает, места себе не находит.

— Да ну? — поддержала ее Стеша. Ей было забавно видеть смущение подростка. — И по ком же Сергей Константинович вздыхает?

— Сказать или нет? — обратилась к нему Фрося. От еле сдерживаемого смеха у нее тряслись кудряшки.