Семь цветов радуги

— Вот об этих мелочах я и рассказываю. — Стеша посмотрела на Павла Григорьевича. — Вы тоже городской человек, поэтому, может, и странной вам почудится наша затея. — Она поправила на голове блестящие косички. — Скоро мы все перейдем на открытый счет. Будем получать со склада по потребностям, а пока ввели этот открытый счет в колхозном ресторане. Название у него «Колос»… Мы по-настоящему стали богатыми, и у многих колхозников деньги лежат не на личных сберкнижках, а в банке, на счету у колхоза. Все, что нужно этим людям, дает колхоз. Кстати о мелочах: Тихон Данилович курсы поваров организовал. Сейчас некоторые наши девушки уехали в город продолжать образование. — Стеша держала куриную ножку, кокетливо отставив палец. — Очень понравилась им эта профессия…

— Искусство, Стешенька, искусство! — многозначительно поднял усы Тихон Данилович. — Наше маленькое консервное производство сейчас на широкую дорогу выходит, вроде как завод у нас получается. Огурчики девичьеполянские вы в Москве не пробовали? — обратился он к Павлу Григорьевичу.

— А кто его знает! — простодушно ответил инженер. — Может, и попадались.

— У нас же особенные!

Повар был истинным рыцарем пищевой промышленности и в то же время патриотом своего колхоза. Ловким движением он вывалил на блюдо банку мелких корнишонов.

Крохотные огурчики лежали среди укропа, листьев черной смородины, вишни, пахучих трав, как будто только что сорванные с грядки.

— Мы, как говорится, свято бережем «фабричную марку» нашего колхоза, — говорил Тихон Данилович, снимая вилкой траву с огурчиков. — Найдите здесь хоть один кривой среди этих малюток.

— Да не все ли равно. — Павел Григорьевич с аппетитом смотрел на деликатесные корнишоны, которые, казалось, сами хотели прыгнуть в рот. — Вкус тот же.

— Ваша правда, — согласился повар. — Но… — он развел руками, — некрасиво. Сквозь банку-то все видно. В следующий раз, когда вы захотите полакомиться деликатесами, спрашивайте только девичьеполянские консервы. Их у нас уже шестнадцать видов! — У повара гордо приподнялись усы. — Есть спаржа… Зеленые помидоры. Они у нас, как моченая антоновка. А компоты наши? Не слыхали? А варенье? Доложу вам, что только наше клубничное варенье да Черкасского завода на Украине понимающие люди называют «высшим совершенством».

— Тут даже не в этом дело, — перебила Стеша восторги Тихона Даниловича. Она старалась не смотреть на Бабкина, который все время наблюдал за ней. — На продукцию нашу не жалуются. Сырье для переработки тоже есть. Огородная бригада получает большие урожаи этих овощей… Со всего района люди к нам учиться приезжают. А самое главное — наши колхозники уже не сезонные рабочие. На консервном заводе работа идет почти круглый год, да и на других наших производствах, ну, скажем, у Буровлева, тоже самое… Не хочу зря говорить, но думается мне, что именно это самое важное. Скажите, — быстро обратилась она к Вадиму: — чем теперь наши рабочие отличаются от городских? Да и вообще наша Девичья поляна — от города?

Моторист, сидевший рядом с Багрецовым, внимательно посмотрел на него, как бы ожидая ответа. Но тот только развел руками. На самом деле, возражать не приходится.

Стеша из-под рыженьких бровей озорно взглянула на Вадима.

— Насчет нашего ресторана тоже не сомневайтесь, — добавила она. — Не хуже, чем у людей…

— Это уж вы мне поверьте, — Павел Григорьевич, похлопал юного москвича по коленке. — Мы каждый день в «Колосе» ужинаем, хоть нам открытого счета там и не положено. Самое интересное, что у колхозников вкусы переменились. Все мы грешны, — инженер сморщился и сделал постную физиономию. — Рюмочку-другую нет-нет, да и пропустим. Вы меня, конечно, извините, — с виноватым поклоном повернулся он к Стеше. — Это разговор не для девушек и ваших, так сказать, сверстников. Но я не могу не привести этого примера. Меня удивило, что почти все посетители ресторана, так сказать, не водочку предпочитают, а, скажем, сухое или десертное вино.

— Это уж в привычку вошло, — обрадовался старый повар, и его длинные усы задрожали от удовольствия. — Все как есть наш клиент понимает. К рыбному требует белое холодненькое, а к мясному — красное. Обратили внимание, — повернулся он к улыбающемуся Павлу Григорьевичу, — в меню у нас рекомендательный список находится, какое вино к чему больше подходит. Ну, это, как полагается, для приезжих…

Павел Григорьевич затрясся в хохоте, чуть пуговицы не отлетели от жилетки.

— Вот это я понимаю, — хлопнул он себя по блестящей макушке, — просвещаете, значит, темный городской народ. А то, глядишь, приедет к вам какой-нибудь неискушенный в этом деле инженер и, чего доброго, станет осетрину мускатом заливать. Молодцы, ей-богу, молодцы! — Он тонко взвизгнул, словно его неожиданно пощекотали. — Правильное воспитание.

Инженер схватил свою панамку, нахлобучил ее, затем снова сорвал с головы и, уже успокоившись, вытер красные глаза.