Семь цветов радуги

Проснувшись, Тимофей взглянул на часы, торопливо оделся и побежал искать Багрецова. Сегодня же надо поговорить с ним о дальнейших поисках. Парень совсем высох от горя и неудач. Ходит все эти дни зеленый, хмурый. А у Бабкина есть гениальная идея! Она казалась ему уже совсем ясной и осуществимой.

Солнце опалило Тимофея, когда он выскочил на улицу. День, как и вчера, обещал быть томительно-знойным.

Ребятишки на улице сказали Бабкину, что его друг направился в сторону животноводческих ферм. Это было вполне вероятно, так как Вадим давно собирался посмотреть их, даже хотел предложить какие-то поилки, но строительство водоема отнимало все его свободные время. Теперь у Димки времени более чем достаточно. Все закончилось. Правда, совсем не так, как предполагал «главный инженер».

Еще издали Бабкин увидел совсем новые постройки колхозных ферм. Длинные кирпичные здания с большими продолговатыми окнами напоминали заводские цехи. Высокие вентиляционные трубы подчеркивали это сходство.

Бабкин прежде всего решил забежать на молочную ферму. Ему показалось, что за изгородью мелькнула долговязая фигура Вадима.

Проскочив в ворота, где, как он предполагал, должна быть ферма. Бабкин в нерешительности остановился и даже хотел повернуть обратно.

Во дворе были разбиты клумбы. Цвели георгины, поднимались вверх высокие стебли гладиолусов. Вдоль всех зданий, расположенных в форме буквы «П», тянулись длинные гряды белых флоксов.

Тимофей втянул в себя воздух и почувствовал острый цветочный аромат, смешанный с запахом парного молока и свежего сена.

Мычание коров и этот запах вполне убедительно подтверждали, что москвич Бабкин попал именно на ферму, а не в садоводство. Он невольно вспомнил рассказ Никифора Карповича о своей прошлогодней поездке на Украину. Васютин при каждом удобном случае напоминал колхозникам о том, какие чудеса он встретил на Киевщине. Такие цветы и клумбы он видел на фермах почти в каждом колхозе, особенно в Черкасском районе.

Бабкин подбежал к широкой двери коровника и перешагнул порог. Впрочем, это совсем не то название. Как можно называть «коровником» заводской цех? Да, именно таким Тимка увидел помещение, где он сейчас находился.

Светлый просторный зал, разделенный перегородками. За каждой перегородкой стоит корова, почти розовая, цвета топленого молока.

Тимофей заметил резиновые шланги электродоек. Каждый из этих аппаратов обслуживал сразу двадцать коров.

Через весь цех тянулись блестящие голубовато-серые рельсы, на них стояли вагонетки со жмыхом и отрубями. Через несколько часов теплое молоко потечет по трубам электродойки в огромные алюминиевые жбаны, как сталь мартена льется в ковши.

По этим же рельсам, тянущимся сквозь весь цех, побегут вагонетки, груженные готовой продукцией — молоком.

Вот так, без всяких мечтаний, точно и расчетливо сравнивал Бабкин «второй колхозный цех» с заводскими цехами, где ему часто приходилось бывать.

— Батюшки! Непорядок какой! — кто-то всплеснут руками.

Тимофей повернулся. Перед ним стояла в белом халате коровница Фрося.

— Да как же вы сюда прошли? — возмущалась она, и ее румяное круглое лицо стало совсем красным от гнева. — Маленький вы, что ли? Несознательный?

— Я не знал, что попал в секретный цех, — пробурчал Бабкин, обидчиво надув толстые губы. — Охрану бы выставили, если ходить сюда запрещено.

— Мы гостям всегда рады. Но надо же правила соблюдать, — чуть смягчаясь, сказала Фрося, убедившись, что в коровнике никого не было.

Она потащила Тимофея за рукав к выходу и за перегородкой надела на гостя халат. Завязывая тесемки на спине, Фрося, уже совсем успокоившись, говорила:

— Сейчас ноги вытрете. На всякий случай руки помоем, и тогда пожалуйста!

Строгая коровница, а вообще, как говорят, самая смешливая девчонка во всем колхозе, указала гостю на специальный коврик, пропитанный пахучей жидкостью креолином. Бабкин долго и сосредоточенно вытирал ноги. Затем Фрося подвела его к рукомойнику.

— Да я, собственно, товарища своего ищу, — пытался было запротестовать Тимофей. — Может быть, и нету его здесь?

— Не убежит далеко, встретитесь. А мне, дурочке, почудилось, что Антошечкина здесь мимо проходила, — звонко рассмеялась Фрося, и на щеках у нее запрыгали веселые ямочки.

Бабкину показалось, что когда она так заливисто смеется, у нее даже кудряшки звенят. «А вообще, — подумал он, — совсем не к чему вспоминать здесь Антошечкину. Что она хотела этим сказать? И при чем тут хохот? Стеша бы ее сразу оборвала за такую невежливость».

— Я что хотела, — зашептала Фрося, — Зойку вам свою показать. Хотите верьте, хотите — нет, но такой коровы во всей области не сыщете. Молодая еще, но она обязательно рекорд поставит!

Девушка затянула потуже халат, долго возилась, чтобы спрятать под белоснежную косынку курчавые волосы и, войдя в цех, поманила за собой Бабкина.

Тимофей вздохнул и зашагал мимо стойл, поворачивая голову то направо, то налево.

— Вот она! — с восхищением воскликнула Фрося.