Семь валькирий: шкатулка Эофии (СИ)

Узнав о том, что до ближайшего городка не менее четырех дней пути, мы заплатили добродушному селянину, согласившемуся приютить нас на своей телеге и довезти до деревеньки, что обещала появиться на горизонте уже через один день. Телегу эту, к слову сказать, тащил огромный каурый бык, два длинных рога которого уходили вперед, изгибаясь на концах, и ехали мы по главной дороге так медленно, что я моментально поддалась размеренной качке, тут же уснув. Проснулась же я глубокой ночью, когда селянин, не добившийся от Ориса ни слова, начал петь веселую песню, указывая тоненьким хлыстом вдаль, где ярко горели огоньки приветливой деревушки. Кое-где из-под земли уже пробивалась жухлая трава, а встречающиеся на пути деревья, чьи корни, разветвляясь, выходили на поверхность, несли на своих ветвях тонкие и мелкие листья, которые пытались сорвать гуляющие здесь небольшие кобылки.

Признаюсь честно и стыдливо, что возлагала даже на деревни таинственной Империи слишком большие ожидания, рухнувшие к моим ногам с раздражающим грохотом. Село, в котором мы оказались и в котором нас встретили как нельзя более радушно, ничем не отличалось от северных хуторов, а местные жители, скупающие вещи и одежду на границе, не изобиловали иной внешностью и, в целом, поведением. Речь их, однако, несла не привлекающий к себе внимание акцент, и, оглядев донельзя знакомые постройки, коих в селе было не более десяти, я поспешила получить от деревенского старосты спальный мешок и занять с ним место в чистеньком сарае. Отдав за ночлег довольно завышенную цену, я с укором и уважением начала думать о местных жителях, что, осознав выгодное расположение своего селения, развели подобие бизнеса, начав сдавать в аренду палатки, спальные мешки и, по необходимости, котелки, в которых они за отдельную плату могли лично сварить еду. Крогис называл подобное «само собой разумеющимся разведением туристов», и, учитывая дальность ближайшего города, разведение это было, хотя и очевидным, но необходимым.

Отужинав сухарями и пожадничав отдавать за горячий суп целых два серебряных, мы устроились в любезно предложенном нам сарае, в котором приятно пахло сеном и свежей выпечкой одновременно. Не скажу, что ночевка на тонком матрасе, служащим довольно жалким барьером между холодной землей и телом, не было мне по душе, ведь, повторюсь, всё лучше, чем спать в стогу среди орущих овец, но проблема была. Заключалась эта самая проблема в двух моих спутниках. Ну, настоящие зверюги, как бы иронично это ни звучало! Орис невероятно громко храпел, настолько громко, что вопрос о его холостом образе жизни отпадал сам собой. Крогис постоянно дергал во сне лапами и противно клацал зубами, заполняя этим звуком те промежутки тишины, когда оборотень делал выдох, дабы вновь дать на вдохе храпака. По этой причине я не очень жаловала подобное совместное времяпрепровождение, и даже сейчас, повернувшись на бок к своей сумке, я понимала, что не спать мне этой ночью. Складывалось впечатление, будто отец намеренно подобрал мне такую компанию, чтобы я вернулась домой как можно скорее…

К слову сказать, тот рубин, который я довольно нагло присвоила себе, я намеревалась продать на ближайшем рынке по той причине, что деньги в наших мешках не вечны. Держа его при себе в кармане, как, впрочем, и все, что казалось мне ценным, я заметила, что камень изредка нагревается, становясь теплым и оттого приятным на ощупь. Если рубин на деле окажется камнем магическим, то я смогу получить отличную выручку, за которую мы сможем жить в Гоарисе полгода, и, осознав это лишь сейчас, во мне взыграла совесть. Вдруг этот несчастный камень был неким спасением для того странного метаморфа? Понимаю, пареньку в любом случае пришлось бы подло выкрадывать свою же сумку у хозяина таверны, ведь Крогис описал бедолагу настоящим маньяком, но, быть может, стоило оставить камень там? Нет-нет, всё то, что забывается в тавернах, владельцы таверн непременно присваивают себе, и уж лучше этот камень поможет мне, чем тому краснощекому мужичку. Прекрасно, достойное для меня оправдание.

Орис начал храпеть. Эта пронзающая барабанные перепонки симфония буквально сотрясала землю, и вот во мне уже теплится волна негодования. Не столь от того, что я не могу заснуть (всё же в пути я отлично выспалась), сколь от самой раздражительности этого звука. Кинув в Ориса пару раз найденными початками кукурузы и осознав всю бессмысленность придуманной затеи, я, проворочавшись на своём месте целый час, вскипела от злости и вышла на улицу, сев на старенькую скамью. Лежащий в кармане рубин грел бок, и, притулившись к стволу растущего рядом дерева, я с ужасом услышала, как громок и здесь храп оборотня. Полагаю, после нашей здесь ночевки жители, прежде, чем пускать к себе в деревню, будут узнавать у путников, храпят ли те по ночам.