Читаем Семь верст до небес полностью

«…Нельзя доверяться незнакомому растению, равно как и уклончивому человеку. Но яд яду рознь: организм не срабатывает, если в него введена большая доза ложной информации. Потому что организм просто не чувствует ее. Пожалуй, ложь посильнее мышьяка: мышьяк чужероден плоти, он будет сразу же отторгнут. В противном случае живое гибнет, унося с собою яд — и прекращается тем самым его дальнейшее действие… Вранье, выходит, страшнее? Вранье, оно как раковая опухоль, составлено из клеток-подобий, оно само может жить и развиваться. Оно может, наверное, пережить и заменить собой человека. Вот в чем ужас… Прохожев (мой знакомый) считает: жизнь, какой бы она ни была, так продуманно устроена, что ни один здравомыслящий не возьмется что-либо в ней менять. На это способен лишь крайне легкомысленный либо безумный человек. Ведь едва тронешь старую кладку, поучает Прохожев, и на тебя самого обрушится стена. А заново перестроить жизни человека не хватит. Так что вывод: пусть как было, так и будет…

Но черт подери! Я лично не могу так!

Здесь, в Яшкине, я уже неделю. Первые дни бродил по селу, знакомился с людьми. Люди все хорошие, с чистыми открытыми лицами, умелыми работящими руками. Но эти лица отвернулись от села. А руки, похоже, повисли как плети. Яшкино заросло репейником (здесь говорят — татаркой) до такой степени, что и крыш не видно. Взяться бы, покрутить сообща бурьян, прочистить наконец улицы — нет, каждый прорубает (или телом пробивает) отдельную тропинку. В чащах прячутся одичавшие собаки, бездомные кошки и прочая нечисть. Местный житель Витя Дариков (всегда вполпьяна, в треухе и резиновых сапогах на босу ногу и зимой и летом) у магазина похваляется, что без топора и на двор не ходит. Я так и вижу его горделиво восседающим на огороде с занесенным над головою топором. Шасть к нему какая-нибудь неопознанная косматая тварь, решившая, будто Витя потерял бдительность, а он, оказывается, ничего не терял и у него есть, есть чем от нее хоть не оборониться, так отмахнуться…

Плотина в Яшкине почти развалилась — никто из сидящих у магазина и ухом не новел. Мост в прошлом году рухнул — там и пальцем о палец не ударили. Осталась от моста одна трухлявая лесина, утыканная ржавыми гвоздями, по ней наиболее храбрые мужики перебираются по-обезьяньи на тот берег, в магазин. Клуб и библиотеку летом закрыли. Я спрашивал у яшкинцев, говорят, не до того было, не то окончание сева, не то начало сенокоса праздновали. Так что не взыщи, говорят, голова кругом шла, и факта закрытия не заметили.

Страшно все. Живут, словно посхоронились в самих себе, как в подполе, и не вспомнят уже: какими были? Когда и зачем надо выходить? Да и стоит ли выходить теперь вообще на свет божий?

Прошел я по селу, попросил людей собраться и поправить плотину. В двадцати четырех домах мне отказали с порога. Кто картошку копал, кто на базаре торговал, у кого запой, а кто только-только из него вышел и себя пока не помнит: да я ли это, Иваныч? Да моя ли это голова? Да что-то ей так худо, уж не обратно ли мне в запой удариться? И нет ли у тя с собой пятерки, кстати, а то я сгоняю на одной ноге!

Пришли мои ученики. И соседи: Антон, Огольцов и Дариков. Камней накатали, хворосту натащили, раствор намешали. Потом, смотрю, соседи скинулись и говорят: «Ну, Бог в помощь, Алексей Иваныч. Тебя не приглашаем, ты дилектор. Тебе сан надо блюсти. А уж тут как-нибудь и без нас… слепишь». Что ж, как-нибудь я слепил.

Звонил председателю колхоза Зарывалину. Просил леса для моста. Зарывалин удивился чрезвычайно: «Подожди, какой лес? Мы ж, считай, в стенной зоне. Да и мост по плану не предусмотрен…» Тогда я, по недолгом размышлении, позвал яшкинцев деревья у школы порубить, чтоб мост поставить. Но они так заголосили, хоть из села беги: «Да ты перекрестись сперва, Иваныч, нас за те насаждения загонят, куда Макар телят не гопял!» Я смеюсь: «А куда он их еще не гонял?» Антон на те мои слова заржал, как жеребец необъезженный: «Мы-то пытаные уже. Ты теперь спытай, Иваныч, а мы поглядим!..»

И пошел я спытать. Сначала спытал у Зарывалина. Чего, спрашивает, надо для родной школы? Угля? Дровец? Подкинем, подкинем! А про мост лучше и не заикайся — нету леса, а когда будет? А в пятом квартале будет, на шестом году пятилетки. Когда (сам понимаешь), может, и нас не будет! И опять: чего потребуется, не стесняйся, заходи…

Тогда я отправился спытать в район. Шесть кабинетов прошел, пока не добрался до первого…»

Перейти на страницу:

Похожие книги