Семь возрастов смерти. Путешествие судмедэксперта по жизни

На вскрытии Годфри Оливера я первым делом заметил, что он был чрезвычайно худым. Он не был низкого роста, но весил при этом всего 32 килограмма — немногим больше десятилетнего ребенка. Внешний осмотр не выявил никаких физических следов нападения: его раны явно были вылечены. Вскрытие между тем выявило небольшое кровоизлияние в мозг, которое еще не до конца рассосалось.

Его сердце было в неплохой форме для своего возраста, а коронарные артерии лишь незначительно закупорены. Между тем в могучей аорте наблюдалось выраженное скопление атеросклеротических бляшек в одном-единственном месте. Здесь артериальная стенка раздулась, выпятившись в брюшную полость. Это была аневризма, только и ждавшая момента, чтобы лопнуть.

Главной его проблемой, однако, было не это крайне уязвимое место, а легкие. Во-первых, в них была опухоль. Она достигла шести сантиметров в поперечнике, хоть ее граница и была слишком нечеткой, чтобы понять, где кончается опухоль и начинается легочная ткань. Я уже говорил, что опухоль напоминает в разрезе какое-то ракообразное, и у мистера Оливера она была вылитым крабом, вытянувшим во все стороны свои клешни. Твердая, зловещая, с желто-белыми пятнами в красную и черную крапинку. Клетки по ее центру уже умерли и разлагались, поскольку сосуды не справлялись с их стремительным ростом. И там, где происходила дегенерация ткани, опухоль представляла собой мягкую, влажную массу.

Мистеру Оливеру поставили диагноз несколько месяцев назад. Хоть комплексное лечение и не было оправданным, ему предложили вспомогательную лучевую терапию для продления жизни. Он должна была начаться в месяц его смерти.

Сама по себе опухоль уже очень серьезная проблема, как и аневризма, однако у мистера Оливера вдобавок была еще и очень сильная эмфизема. Она могла стать следствием его работы на производстве, но, скорее всего, главная причина крылась в том, что он был заядлым курильщиком. От эмфиземы легкие на вид становятся очень дырявыми. Здоровые легкие похожи на плотную розовую губку для ванны: такими они бывают у детей, но даже некоторым пожилым людям, которые не курили и жили в незагрязненной сельской местности, удается поддерживать легкие в таком состоянии на протяжении всей жизни.

Эмфизема прогрызает в розовой губке дырки всевозможных размеров — некоторые могут быть диаметром с мяч для крикета. Если приподнять за край пораженное эмфиземой легкое и посмотреть сквозь него, можно представить, будто смотришь сквозь грязную кухонную тряпку.

Пораженные эмфиземой легкие — печальное зрелище. Сдутые, плоские, словно осевшее суфле. Чтобы сымитировать жизнь, мне достаточно просто ввести в них формалин. И вуаля, легкие надулись, сгладив все впадины и дыры, словно мистер Оливер сделал глубокий вдох и задержал воздух.

Теперь, когда плоские дыры стали объемными пузырями, стало отчетливо видно, как ткань между крошечными воздушными мешками, альвеолами, разрушилась, и эти пузыри, постепенно объединяясь, образовывали пузыри все большего и большего размера. На самом деле легкие мистера Оливера, по сути, представляли собой одни пузырьки — размером с горошину, с мячик для гольфа ну или для крикета. Как же, должно быть, ему было тяжело дышать, ведь по мере увеличения этих больших пародий на альвеолы суммарная площадь поверхности легких уменьшалась, пока они не перестали обеспечивать эффективный газообмен.

Лучший способ по-настоящему изучить легкие — это разрезать их на узкие полоски.

И тут произошло нечто удивительное. Они были прекрасные, словно яблоня, растущая на мусорной куче, увешанная великолепными красными плодами. С каким бы уродством ни ассоциировались опухоли, хроническая обструктивная болезнь легких, или эмфизема, служит ярким примером того, как природа выбирает самые отвратительные места, чтобы раскрыть свою величественную красоту.

В разрезе легкие мистера Оливера представляли собой настоящие кружева. Многочисленные пузыри, разного диаметра и неровной формы, при взгляде сбоку образовывали тонкие линии необычайной и экстравагантной красоты. Кружевник был безумен, возможно, нетрезв, но чрезвычайно талантлив. И здесь, по одну сторону среза, переливалась белым, желтым, красным и черным цветом опухоль, протягивая свои щупальца, словно пальцы в элегантных перчатках, сквозь изысканную филигрань.