Семь Замков Морского Царя

ДЖЕК-ПОЛУНОЧНИК (Jack-de-Minuit) Роман

Предисловие

Я считал, что мои исследования закончены, что в искрящемся талантом, огромном по объему творчестве Жана Рэя не осталось белых пятен. Я был уверен, что за исключением отдельных среднего качества новелл Джона Фландерса или Джона Сейлора великое черное солнце Жана Рэя никогда больше не выбросит обнаруженные в архивах протуберанцы, способные поразить и восхитить нас.

Конечно, жизненный опыт должен был сделать меня мудрее. Ведь мне уже случалось встречаться с неожиданными подарками волшебника из Гента! Прежде всего, это был, конечно, Гарри Диксон! «Гарри Диксон — ведь это я!» — когда-то бросил мне Жан Рэй, сверкнув тигриным взглядом. Я вспоминаю, с каким восторгом и трепетом когда-то погружался в чудо узнавания Гарри Диксона, чьи приключения были описаны человеком, позднее ставшим моим другом.

Потом без какого-либо предупреждения появились черные истории про гольф. Миниатюрные шедевры фантастики и черного юмора, достойные пера О'Генри или Джона Кольера. Наконец — по крайней мере мы тогда так считали — на закате жизни Жана Рэя вспыхнул зеленый луч Святого Иуды-ночного.

Потом Жан Рэй скончался, и мы решили, что Неожиданность (с прописного Н) умерла вместе с ним. Конечно, то тут, то там обнаруживали какой-нибудь рассказик, затерявшийся на страницах французской или голландской малотиражной газетенки; конечно, то и дело вспоминали про Жана Рэя либреттиста, критика или поэта, что, разумеется, ничего не добавляло к его славе. Но ничего серьезного давно не встречалось, если не считать черновика «На границе мрака», романа, являющегося прообразом «Мальпертюи» и «Великого Ночного», который я обнаружил в старых, давно заброшенных Жаном Рэем тетрадях. Добавлю, что «На границе мрака» до сих пор не изданы.

И вот появился этот Джек-полуночник, через двадцать пять с лишним лет после смерти Жана Рэя всплывший на поверхность подобно неоднократно описанным писателем останкам кораблекрушения. Сначала я не поверил. Я сразу подумал про апокриф, про перевод с нидерландского какого-нибудь давно известного произведения. Но вскоре, после того, как я увидел в печати в «Бьен пюблик»[28] опубликованные отрывки и познакомился с ними, мне пришлось признать очевидное. Ошибки быть не могло: это действительно оказался Жан Рэй. С указанием дат.

Все началось с открытия, сделанного Андре Вербрюггеном, фанатиком Жана Рэя, любителем копаться в рукописях и давно всеми позабытых черновиках. Своего рода археологом творчества Жана Рэя. Именно он наткнулся на Джека-полуночника во время очередных раскопок. Затем рукопись прошла через руки Альберта Ван Хагеланда, потом попала к мадам Мориссе де Леенер, литературному агенту Жана Рэя. Она передала бумаги известному бельгийскому издателю Клоду Лефранку, который и опубликовал роман.

При первом же прочтении выявилась связь между Джеком-полуночником и Гарри Диксоном. Практически Джек-полуночник — это Гарри Диксон, только без Гарри Диксона. Такая же запутанная интрига, насыщенная множеством вопросов, в том числе остающихся без ответа, множество развилок и тупиков сюжета. Те же самые странные здания, те же герои с сомнительным прошлым. Действие романа происходит в Лондоне, и роман насыщен фогом[29], то есть лондонским туманом (в прямом и переносном смысле). В конце все чудесным образом объясняется одним махом, хотя и не становится, честно говоря, таким уж понятным.

Перейдем к датам. Если верить отрывкам, что появились в «Бьен пюблик», «Джек-полуночник» был написан в Барселоне и Гибралтаре в 1922 году, но был опубликован только в 1932 году. Если первая дата правильна, то что делал Жан Рэй в 1922 году в Барселоне и в Гибралтаре? Гибралтар находится вблизи от Марокко, а в романе идет речь об оружии, проданном мятежникам Абд-эль-Крима. Начало восстания последнего приходится на 1921 год, так что даты совпадают. Или Тигр-Джек уже тогда начал создавать свою легенду? А эта легенда, если погрузиться в пробелы в его биографии и сопоставить с фактами, считающимися вымышленными, постепенно теряет свою мифологичность. Лично я всегда верил в легенду — разумеется, допуская возможность отдельных преувеличений — и продолжаю верить в нее. Мне не нравится, когда пытаются разрушить мои мечты.