Семь жизней

– Тебе понравились картины? – внезапно спросила Наоми, постукивая пальцами по столу.

Мужчина поджал губы. Взгляд невольно опустился на собственные руки.

– Буду откровенным – я не понял задумку. Если ты хотела передать влюбленность, то слишком много мрачных цветов. Бордовый, синий, коричневый. Выглядело, как приближающаяся опасность. Тревога. Может быть страх. Я не много понимаю в искусстве, говорю лишь, что чувствую и вижу.

Его слова ранили. Отдались дикими спазмами по всему телу. Как бы она не пыталась себя контролировать, слезы предательски скатились по щекам.

– Наоми, – шепнул Алонзо, касаясь ее рук. – Мои слова тебя обидели?

– Ты общался вчера с Сарой? – сухо спросила Наоми.

– Я со многими вчера общался.

– Тогда мне все понятно. Ты тоже считаешь, что Ачилл мне не пара? – Наоми резко отдернула руку.

– Я могу считать что угодно, но выбор всегда остается за тобой, – поправил ее Алонзо и снова потянулся к ее рукам. – Ты знаешь о моих чувствах и знаешь, как тяжело видеть тебя с человеком, который умудряется опоздать на выставку любимой девушки, а после исчезает с нее с другой девуш…

– Довольно! – крикнула Наоми, не обращая внимания на остальных посетителей. – Вы оба не в своем уме.

Она резко развернулась к выходу, но Алонзо успел ее остановить.

– Твоя любовь тебя погубит. Он не тот, кем кажется.

– Оставь меня в покое!

Меня впервые трясло от чужих слов. Дважды за день я получила нож в спину, который не в силах достать. Дважды за день дорогие сердцу люди растоптали мои чувства. Смешали их с грязью и выбросили на ближайшую помойку. Хотят, чтобы я отказалась от него. Эгоисты. Нахальные эгоисты. И я должна быть хладнокровной, но вместо этого тону в злости и обидах.

Каждый из них ранен в сердце и каждый из них считает нужным ранить мое. Заставить вместе с ними страдать, ненавидеть, уничтожать. Я не поведусь на их уловки.

Телефон Ачилла молчит. Голосовая почта выводит из себя. Почему его нет, когда он мне так нужен? Он просто не знает… Просто не знает о моих проблемах. Если бы он знал, то точно бы приехал, позабыв обо всех делах. А пока мне нужно развеяться. Не хочу запираться в темнице, где стены давят на меня. Остался лишь один человек, к которому я могу пойти. И если он устроит мне допрос и захламит голову ненужным мыслями, тогда я точно взорвусь.

В пекарне Френки царит уют. Я не успеваю пересечь порог, как все волнения растворяются при виде аппетитной выпечки: нежнейшие профитроли, румяные косички с сухофруктами и орехами, улитки, усыпанные сахарной пудрой и украшенные изюмом, любимый хворост с шоколадом и разновидности песочного печенья. Невольно облизываю губы. Готова обменять свой стресс на лишние калории.

– Мадонна! Дорогая! Как же я рад видеть тебя! – Френки выскочил из-за прилавка, отряхивая фартук от муки. – Что твоя душа желает?

– Для начала хворост с шоколадом и молочный коктейль, – устало улыбнулась девушка.

– Мадонна, мне не нравится твое настроение. Что-то случилось?

– Утреннее недопонимание с близкими людьми, не беспокойся.

– Ах этот Гамлет! – воскликнул Френки, вскидывая руки. – А ведь мне он сразу не понравился, Мадонна. Помнишь, я тебе говорил? Чутье никогда меня не подводило! Я всегда придерживаюсь принципа: если человек не понравился мне в первые десять секунд, значит не идти мне с ним одной дорогой! Вот ты мне сразу понравилась, а Гамлет – нет.

– Френки, – шумно вздохнула девушка, стараясь сохранять спокойствие. – Я вовсе не об Ачилле говорю.

– Значит виной тому не Гамлет. Все равно он мне не нравится, Мадонна. Уж слишком юркий и хитрый. Да и не вижу я тебя рядом с ним счастливой, ох, не вижу.

– Хватит. Лезть. В мою. Жизнь, – Наоми хлопнула ладошками по столу и резко поднялась. – Вы ни черта не знаете, но смело осуждаете.