Семь жизней. Рукопись неизданного романа

Пашок собрался куда-то звонить. Конечно, у него ничего не вышло, и он опять нервничал и злился – хлопал себя по коленям, теребил брелок с ключами, вертел в руках мобильник, а потом подошёл к окну. Петрович снова запьянел и поковылял в свой угол. В итоге Наташа с Кириллом куда-то засобирались.

«А ты-то, ты-то кто?!» – истерично вопрошал другой женский голос, чем сильно действовал на нервы.

Артём хотел убавить громкость, чтобы прояснить для себя происходящее, но не успел. Кирилл взял у Пашка куртку, Наташа ключи, и они ушли.

Пашок вернулся за стол. То, что он не замедлит прицепиться к Алику, Артём совершенно не сомневался, а потому отложил расставанье с миром музыки до более подходящего момента.

Расстаться же пришлось помимо воли. Как и ожидалось, Пашок к Алику всё-таки прицепился, и тот через некоторое время окликнул Артёма.

– У тебя что там в плеере играет? – спросил он.

Артём испугался, отложил наушники и брякнул:

– Да всё подряд…

– А ты рок слушаешь? Паша говорит, что рок это не музыка.

Нет, хоть Артём рок, в основном, и слушал, но идти против Пашка не очень-то хотелось.

– Слушаю… Но рок, думаю, музыка недобрая… дьявольская какая-то… – осторожно, словно переступая противопехотные мины, ответил он.

– Во! – похвалил его Пашок. – Правильно пацан сказал. Музыка должна быть добрая.

– Ну а что тогда? Классика? – насел на Пашка Алик.

– От классики у меня голова болит… Но вот у меня знакомый пацан есть, музыкалку закончил – так он всё, чё хошь, может сыграть на пианине. Даже «Владимирский централ» враз подобрал. А у рокеров только понты гнилые, ничего путём подобрать, сыграть не могут! Зато мнят из себя музыкантов, на.

– Рокеры играют только то, что прёт, то есть, что нравится. А если не нравится, тогда зачем играть?

– Ну, это не музыканты. Музыкант должен всё знать и уметь играть. Вот друган мой, Женёк, играет блатные песни, а мы попросили его один раз подобрать «Чёрный ворон», так он не смог. Мне, говорит, народные не нравятся. Вот скажи, он чё, музыкант что ль? Так же и рокеры.

Артём с облегчением и чувством исполненного долга впитал в себя Пашкову похвалу. Видя, что разговор, в принципе, безобиден, ему захотелось как-то сгладиться и перед Аликом, выразить свой более правдивый взгляд на музыку.

Он и выразил:

– Музыкант должен быть профессионалом. Есть, конечно, в роке хорошие музыканты, но это те, что собаку в своём деле съели. Также и джаз. Сколько джазу уже? 100 лет. Вот они и научились, свои законы, гармонии выдумали, а старую традицию не забыли, всё могут сыграть, на ходу импровизируют. Нельзя же всё отрицать. Гении, конечно, всё могут, но их единицы всегда были. А сегодня каждый о себе, как о гении, думает.

Но Алик, наоборот, только рассердился:

– Понимаешь, Артём, мы панк играем, там другая идея заложена!

Его глаза преобразились и заиграли яркими, жгучими огоньками. И та отвратительная каша, что была в них раньше – и тоска, и боль, и злоба, и жажда, и мольба, и обличение, и укор, и жалость – всё пришло в движение, заклокотало. Оно уже не стремилось просто присосаться, оно намеревалось сожрать. Но теперь Артёму нечего было бояться Алика. Тем более в музыке он не считал себя профаном.

– Какая разница. Что же это, панки могут тогда и играть не уметь совсем? Даже собственно саму панковскую традиционную музыку – тех, кто начинал панк и развил его?

Алик бросил на него презрительный взгляд и замолчал. Вампир в его глазах, обнажив острые клыки, вспыхнул, наслаждаясь своим огнём. Было смешно смотреть на это бессмысленное превозношение. К счастью, долго терпеть не пришлось, потому что вернулись Кирилл и Наташа с двухлитровой коробкой вина.

– Как там погода? – сразу переключился Пашок.

Кирилл, чем-то очень встревоженный, промолчал, поставив вино на стол. Было видно, что руки его дрожали.

– Хреновая, – очень невозмутимо, в отличие от него, ответила Наташа.

– А чё так долго?

– Ничего не долго. Сам бы сходил, если быстро надо.

Пашок смягчил голос:

– Мы тут с… Артёмом и Музыкантом за музыку успели потрещать…

– Молодцы. А я думала о религии.

– Почему это?

– Кирилл сказал, что Артём батюшкой будет.

Артём поднял голову и столкнулся с мрачно-насмешливым взглядом Алика. Тут же смутился. Он был готов защищать свои принципы перед кем угодно, но перед девушками оказывался всегда беззащитным.

Наташа нанесла удар в спину.

И теперь каждый мог посмеяться над ним.

– Да нет, я имел в виду, что он может быть батюшкой, – попытался оправдаться Кирилл.

– Не буду я никаким батюшкой, – растерянно огрызнулся Артём, и нечто рухнуло у него внутри, как ледяной замок под лучами весеннего солнца.

– Да ладно, чё ты! – заржал Пашок. – Я тоже, может, когда-нибудь в попы подамся!

– Давай, а я чё, попадьёй буду? – закатила глазки Наташа.

У Артема ёкнуло сердце. «Всё, началось!.. – ахнул он. – Теперь накинутся и сделают из меня посмешище!..».

Краска залила лицо, а язык точно прилип к стиснутым так, что не отодрать. Маленькая Голгофа угрожающе обступала Артёма со всех сторон, а он, увы, даже отдалённо не напоминал маленького Христа.