Семьдесят минуло: дневники. 1965–1970

По-прежнему во время этих быстрых переездов на большие расстояния остаток старой гордости:

«И что еще отцам казалось сказкой:
Нам удалось…»

Но с этим связывается ощущение несбывшегося, как будто время не только многое дало нам, но и кое-чего лишило. Уже вырисовываются, пока мы привыкаем к новому миру, дальнейшие перспективы. Все это холоднее и бледнее, чем мир снов, из богатства которого оно реализовалось. Нет возврата на пройденные этапы. Но ощущение такое, будто все ускоряющийся полет стирал ауру.

Мне пришла в голову одна строфа, более ста лет назад написанная почти уже слепым Юстинусом Кернером[367] на альбомной странице. Она тем более становилась уместной, когда целью поездки были похороны:

Fahr zu, о Mensch! treibs auf die Spitze,
Vom Dampfschiff bis zum Schiff der Luft;
Flieg mit dem Aar; flieg mit dem Blitze:
Kommst weiter nicht als bis zur Gruft.[368]

ВИЛЬФЛИНГЕН, 16 ИЮНЯ 1966 ГОДА

Мис ван дер Роэ[369], архитектор, восьмидесяти лет. Создатель Сигрэм-хауза[370]; я видел его в 1958 году, сразу после завершения строительства, в Нью-Йорке.

«Форма — не цель нашей работы, а ее результат».

Хорошо, но работа, даже работа художника, она, как рука, является лишь промежуточным звеном и достижению формы. Внутренняя гармония посредством ее становится зримой, как гармония внешняя. Ангелус Силезиус[371]:

Nicht du bist in dem Ort / der Ort / der ist in dir
Wirfst du ihn aus / so steht die Ewigkeit schon hier.[372]

В ландшафте мастерских задумывается не столько форма, сколько функция. Не блеск «вечности уже въяве», а сама работа предстает в ее внушительной, даже вселяющей страх мощи. Как все статичные величины, постройка тоже заменяется динамичным временным состоянием. Долговечность небоскреба оценивается в пятьдесят лет. Вероятно, великие разрушения уже отбрасывают свою тень в будущее.

* * *

Великая сила заключена в растениях. По ней можно судить о формировании плодов. Земляника ежедневно приносит богатую дань. Высаживается летний цветник. Бузина образует белые тарелочки; пора печь бузинные пирожки. Цветут розы, жасмин и лилии, а еще голубой со стальным отливом ирис, подарок Эрнста Бёрингера. Как будто такой цветок может распуститься и в нашей душе. Крупный мак, едва ли не слишком яркий для живописного полотна. Черные тычинки колышутся, когда их облетает пчела.

ВИЛЬФЛИНГЕН, 17 ИЮНЯ 1966 ГОДА

Еще раз по поводу «Себя самого не стыдиться»[373] Ницше. Это возможно в момент Великого полдня, следовательно, во вневременном счастье, отдаленном от Я и общества.

Но обычно: два препятствия… либо наглая заносчивость, либо поспешное самодовольство, которое лишает внутреннего жала. То и другое чувствуется в désinvolture[374]. Слово это употребляется как в смысле богоподобного превосходства, так и в смысле бесстыдства.

В основе: désinvolte[375]. «Qui est a l’aise, sans embarras ni gêne, dégagé, alerte»[376].

Сен-Симон: «После этой резни, в которой он принимал участие, Бирон был таким же веселым и désinvolte, как будто он возвращался из комедии».

ВИЛЬФЛИНГЕН, 3 ИЮЛЯ 1966 ГОДА

Девять лет назад Перпетуя принесла из леса короткий сеянец пихты и посадила его в саду. За это время он превратился в дерево.

Прошлой весной он дал особенно высокий побег, который, к сожалению, увял, — то ли не выдержал веса какой-нибудь птицы, то ли своего собственного. Или это дитя леса не переносит жирную садовую землю?

Тогда я подумал, что дерево искривится, однако сейчас оно выглядит еще красивее прежнего. Из самой верхней мутовки горизонтальных ветвей одна поднялась перпендикулярно, как штык, настолько безукоризненно, что шарнира не разглядеть. Таким образом, не были потеряны ни время, ни высота, и не возникло никакой шероховатости в росте.

Прекрасный пример коррекции формы обликом. А также исцеления благодаря внутреннему врачу.

ВИЛЬФЛИНГЕН, 27 ИЮЛЯ 1966 ГОДА

У ограды цветет черная мальва. Прошлой осенью я взял с собой семена из очаровательного садика Фридриха Георга на берегу озера.

Большое украшение — мимулус[377], попугаистый, правда. Тот, кто хочет иметь в своем саду оранжевый цвет во всем его богатстве, должен посадить эшольцию. Дитя солнца, которое раскрывается, приветствуя мать[378], и закрывается при прощании с ним. Солнце в некоторых языках мужского рода, в других женского: отец и мать одновременно.

ВИЛЬФЛИНГЕН, 6 АВГУСТА 1966 ГОДА

Мак, магический даже в плодах: капсулы грез, цвет бледный, от матово-зеленого до серого, подвесной светильник в сумеречных прихожих.

* * *

«Дорогой господин Хайдеггер, в своих строках от 14 июля Вы опять попали не в бровь, а в глаз.