Семейная хроника: сборник рассказов. Том 1

Я, что было духу, бежал домой, но было поздно! Коров уже пригнали! От матери получил подзатыльник за невыполненную работу. Не помог и «заработок». Наоборот, из-за него я получил только добавку!

– Ты что, хочешь в тюрьму попасть! За колосок дают 10 лет! А у тебя сколько колосков? У тебя жизни не хватит срок отсидеть! Ешь свой заработок, чтобы следов не осталось!

После такой встречи я больше не ходил на такие заработки. Следующие заработки были уже в виде трудодней. Отвозили зерно от комбайнов на лошадях, запряжённых в повозки с ящиками. Разгружали мы эти повозки деревянными лопатами на «Петенькином» току. Тогда ещё запрягать лошадь конюхи помогали.

Мотор с комбайна у «Чёрного» Коли зимой снимали и крутили этим мотором жернова на мельнице. Какая произошла при этом трагедия на мельнице – описано в рассказе «Родители».

Как быстро пролетела жизнь!

Как вчера, помню в мельчайших деталях свадьбу Коли Ванюшина. Тётя Клавдия Бояркина, одетая мужчиной в солдатских брюках, с усами, нарисованными углём, с яркими щеками от красной свёклы – раздобыла где-то ружьё и стреляла у дома Вероньки Хорошевой!

– Отдавайте, ярку, заплутавшуюся в вашем доме!

Теперь никого нет! Все умолкли. Нет даже домов многих, в том числе директора школы Скуратова и его соседей Дудукиных. Кто-то из благодарных учеников сохранил о нём память.

КОЛЯ-ОБЪЕЗДЧИК

Стояла чудная Гоголевская Ночь! Полная луна щедро освещала сказочные деревья, покрытые пушистым, серебристым инеем! Хрустящий от мороза снег, заигрывал крохотными лунными зайчиками, покрывая все толстым голубоватым покрывалом!

В доме горела керосиновая лампа. Фитиль был убран так, что свет напоминал лампадку. Лунный свет в окна был ярче ее. Лампа ждала с посиделок Володю. Все спали мирным сном.

Вдруг где-то грохнул выстрел! Гулким эхом он прокатился вдоль засыпанной снегом речки. Деревья, вздрогнув от неожиданности, уронили часть своих драгоценных украшений. Мать, молниеносно соскочив с постели, перекрестившись, бросилась к окну. Грохнул второй выстрел! Мы, кто были на печке, опасливо поглядывали из-за занавески на всполошившихся родителей. Мать начала строить тревожные догадки из-за появившихся в последнее время в Кевде двух бандитов. Как показали последующие события, её сильное материнское чутье не подвело! Отец, как мог, успокаивал ее. Их приглушенный разговор прервал стук в дверь! Стук, со слабого, резко нарастал в сильный!

Отец в кальсонах и ночной рубахе вышел в сени.

– Кто там?

– Минька, скорей, скорей открывай! Коля!

– Какой?

– Открывай, моп твою ять, скорее!!!

Отец открыл. В избу влетел как ошпаренный Коля Объездчик. Первым делом подлетел к лампе и дунул в пузырь сверху.

– Дверь-то закрыл в сенях?

– Да. Закрыто. Что случилось?

– Ты чего, глухой? Два раза звезданули!

– Да, слыхали. Но ведь кто знает где?

– Против Ванягиных. Гребанули в меня!

– Это как же так получилось?

– Пили у Саняна, Мишка Пичужкин, я, Аляханов и Киселев. Нагрузились порядочно. Мы, после пьянки, еле выползли с Мишкой. Добрели до Земёнковых и он потащился на свою Бочкаревку, а я поплелся протоптанной школьниками тропочкой по прямой до своей Котышовки. Из Земёнкова оврага еле вылез ползком. Добрел до взлобинки против Ванягиных, вот тута они в меня и гребанули. Пуля просвистела около башки. Значит, в неё, суки, метили! Я, вгорячах, пробежал немного и жуякнулси. Бежать дальше – это только быть мишенью. Пуля догонит. Она быстрей бегыт. Притворилси убитым. И хмель весь в момент вылетел! Гляжу с дороги, от Ванягиных опускаются два мужика вниз. Дошли до речки, дальше загвоздка. Через снег стали проваливаться в тину. Видать ключи в речке не давали ей замерзнуть. Стали совещаться, где ловчее перейтить. По разговорам я понял, кто меня пас! Это Аляханов и Киселёв. Я ещё у Саняна понял их намёк. Аляханов пригрозил, что он в долгу за землянку не останется!

Потоптавшись около речки, Киселёв предложил:

– Жуй с ним! Подохнет и так. Кровью изойдет!

– Аляханов еще раз звезданул в меня. Пуля впилась в снег около самой хари. Я не шелохнулси. Они решили, что я подох, и пошли вверх к дороге. Потом постояли и пошли в сторону Симановки. А я до Котышовки, и вниз к вам.

– Ой, Коля, как же ты так живёшь на лезвии бритвы?

– А я, Миньк, ни жуя ничево не боюсь!

– Как же так, при такой опасности для жизни, и ты без отпора?

– Отпор был, он почти завсегда со мной. Да что толку, он был не заряжен! Я сам опустошил барабан, чтоб соблазна по пьянке не было, или случайно кому чужому в руки попадет. Поэтому я и лежал на тропке школьной, как на сковороде. И есть чем ответить, но ево не взять! Они упредят!

– Ну а по следу они сюда не выйдут?

– Пусть только сунутся! Теперь я зубастый.