Семейная Хроника. Сокровенные истории дома Романовых

Еще в дни коронационных торжеств Кутайсов и Безбородко обратили внимание Павла на девятнадцатилетнюю Анну Лопухину — дочь московского сенатора Петра Васильевича Лопухина. И вот состоялась новая встреча Павла и юной Лопухиной. Она произошла на балу, который давал император в Лефортовском дворце во время грандиозных маневров.

А. М. Тургенев, участвовавший в маневрах и присутствовавший на том балу, писал: «Иван Павлович Кутайсов, близкий человек, поверенный во всех тайных делах и советник, начавший служение брадобреем и кончивший поприще служения обер-шталмейстером — чин действительного тайного советника — с титулом графского достоинства, с орденом Андрея Первозванного, был послан негоциатором и полномочным министром трактовать инициативно с супругою Петра Васильевича, а мачехою Анны Петровны, Екатериною Николаевною, рожденною Щетневою, о приглашении Лопухина с его фамилиею в Санкт-Петербург. Негоциация продолжалась во все время маневров, и прелиминарные пункты были не прежде подписаны, как за несколько минут до отъезда его величества в Казань.

В минуты переговоров, до изъявления согласия, для Петра Васильевича Лопухина были приготовлены две участи: при согласии — возведение в княжеское достоинство, с титулом светлости, и миллионное богатство; при отказе — опала и путешествие в пределы Восточной Сибири ловить соболей.

В день отъезда Павла Петровича в Казань экипажи его и всей его свиты стояли у крыльца; государь ожидал негоциатора с ультиматумом — «да» или «нет». Весь генералитет и все штаб- и обер-офицеры московского гарнизона толпились у подъезда. Я, пользуясь званием адъютанта фельдмаршала и качеством исправляющего должность бригад-майора при его величестве, стоял на высшей площадке крыльца; на этой же площадке ходил человек небольшого роста, портфель под мышкою, погруженный в глубокую задумчивость, глаза сверкали у него, как у волка в ночное время, — это был статс-секретарь его величества Петр Алексеевич Обресков; он сопутствовал государю и должен был сидеть в карете возле царя и докладывать его величеству дела, в производстве состоящие. Ответ Лопухиных тревожил состояние души Обрескова; ну, если негоциатор привезет не «да», а «нет»! Тогда докладывать дела Павлу Петровичу, влюбленному страстно и прогневанному отказом, было идти по ножевому лезвию. Все знали, что с разгневанным Павлом Петровичем встречаться было страшно.

Минут через десять скачет карета во всю конскую прыть; остановился экипаж, вышел из кареты Иван Павлович Кутайсов, вбежал на лестницу и с восхищением, громко, сказал Обрескову: «Все уладил, наша взяла», — и поспешил обрадовать приятною вестию. Через четверть часа Павел Петрович шествовал к экипажу в сопровождении фельдмаршала. Пред тем как сесть в карету, обнял графа Салтыкова и сказал:

— Иван Петрович! Я, сударь, совершенно вами доволен; благодарю вас и никогда не забуду вашей службы и усердия. Благодарю генералов, штаб- и обер-офицеров за их старание; я считаю себе большою честию командовать столь превосходною армиею.

Сел в карету, за государем влез в экипаж Обресков, и поскакали…»

Граф Ф. В. Ростопчин рассказывал в своих «Записках» о Лопухине, что тот, выйдя в отставку в чине полковника, был очень беден и женился где-то в провинции на довольно богатой наследнице.

В 1775 году, когда Екатерина приехала в Москву по случаю празднования Кучук-Кайнарджийского мира, обер-полицмейстер Архаров представил ей своего друга Лопухина, похвалив его трудолюбие, ум и расторопность. Екатерина снова вернула его в службу и назначила обер-полицмейстером в Петербург. Получив здесь чин генерал-майора, Лопухин был отправлен в Москву гражданским губернатором, а после того как стал генерал-лейтенантом, получил место Ярославского и Вологодского генерал-губернатора, оставаясь на этом посту до восшествия на престол Павла.

Когда Павел устранил генерал-губернаторские должности, стараниями Безбородко, любовника жены Лопухина, Петр Васильевич стал московским сенатором и во время коронации получил орден Александра Невского. И вот новая милость стараниями того же Безбородко и Кутайсова.

Семья Лопухиных жила в Москве, на Тверской улице. Как только был оглашен указ о переводе Лопухина в Санкт-Петербург, вся московская знать поспешила к нему с изъявлениями сердечнейшей дружбы и преданности. Не забыли и пристрастий Екатерины Николаевны Лопухиной, известной своей великой набожностью: в дом Лопухиных понесли многие знаменитые московские иконы — Иверскую, Всех скорбящих радости, Утоли моя печали, Взыскания погибших и иные. В доме с утра до вечера служили напутственные молебны, святили воду и окропляли императорскую избранницу — юную Анну Петровну. Несколько раз ее клали на пол и через нее переносили чудотворные иконы.

Наконец все было готово к отъезду, как вдруг Екатерина Николаевна заявила, что она поедет в Петербург только в том случае, если с ее семьей поедет и друг их дома подполковник Екатеринославского кирасирского полка Федор Петрович Уваров.