Семейная кухня (сборник)

Альберт отмечал свадьбу сына за городом. Эльвира была довольна – невеста оказалась с приданым в виде квартиры, из хорошей семьи. А у Ирочки заболели все разом – муж, сын и дочка. Она металась от одного к другому с каплями и платками и даже не обратила внимания на то, что вечером телефон молчит.

Да, тот самый брат, которому тетя Шура собиралась завещать квартиру, умер двумя днями раньше. Только тетя Шура об этом так и не узнала.

Дело было простое. Настя получила квартиру. И не знала, что с ней делать. Спрашивала у моей мамы. Мама посоветовала заранее написать завещание.

– У меня никого нет, – заплакала Настя, до которой только в тот момент это дошло.

Дядя Аслан и Эдик привезли маму домой. Первые дни она была совсем другой, как будто это была не моя мама, а совершенно другая женщина. Варила щавелевый суп, научила меня свистеть в перо лука, собирала колорадских жуков с картошки. Она ходила в старом бабушкином халате и повязывала голову платком. Даже бабушка начала нервничать.

– Что с ней происходит? – спрашивала она Варжетхан.

– Пытается стать другим человеком, – пожимала плечами та.

– И что делать?

На самом деле мама была нам нужна другой – в шортах, завивке, смелая, независимая, дерзкая.

– Подожди, что-нибудь случится, – обещала Варжетхан, улыбаясь.

Старая гадалка была права. Случилась свадьба на соседней улице, куда позвали, конечно, все село. Вика, бывшая мамина одноклассница, похоронила первого мужа, с которым прожила полгода, и сейчас выходила замуж за пожилого вдовца.

Вика, в длинной фате, стояла в углу. Гости приходили, ели, пили. Вдруг Вика начала медленно опускаться на пол в своем углу.

– Вы ее хоть кормили? – кинулась к ней мама.

Оказалось, что невеста уже два дня ничего не ела.

Мама сидела с Викой в углу и кормила ее с рук.

– Зачем тебе это надо? – спросила она.

– Так положено, – ответила грустно Вика.

– Поехали со мной, – предложила мама.

– Я не ты, – улыбнулась Вика, – ты сильная и смелая. Я всегда тебе завидовала.

– Да ладно!

– Нет, правда. Я бы так не смогла.

– Жизнь бы заставила, смогла бы.

– Ты какая-то другая стала, – вдруг сказал Вика, внимательно посмотрев на подругу.

– Съездила кое-куда на реабилитацию, – отмахнулась мама.

– Не надо. Не меняйся, – попросила Вика. – Без тебя будет скучно. Ты же для нас как с другой планеты упала. А если ты изменишься, то будешь уже не ты. И все будут скучать по тебе прежней.

Мама кивнула, пошла домой и переоделась в вечернее платье с вырезом. После этого танцевала до упаду, пила наравне с мужчинами, смеялась, произносила тосты. Опять играла роль, которая была ей написана судьбой.

– Я же тебе говорила, что все будет хорошо, – сказала бабушке Варжетхан.

– Да, все будет хорошо… Она скоро уедет. И тогда уехала. А так неизвестно еще, что бы было… Ты ведь помнишь Ирочку-горбатую? – спросила в ответ бабушка.

– Не сравнивай, – ответила Варжетхан.

– Я всегда за Ольгу буду бояться, – проговорила бабушка.

Лестница в подвал

Об Ирочке-горбатой помнила вся деревня. И не забывала. Эту историю рассказывали шепотом или вовсе молчали. Ирочка тоже жила не по правилам, а вопреки. И кстати, была лучшей подругой моей мамы. Самой близкой.

Они дружили с самого детства, росли в одном дворе – бабушка получила первую квартиру от редакции в двухэтажном домике. Это была странная парочка – мама и Ирочка. Им было на всех наплевать. Они держались друг за друга.

Ирочка родилась удивительно красивым ребенком. Все село приходило посмотреть на такую красоту, а Варжетхан повязала ей на ручку красную нитку – от сглаза. Она была совсем другой – белокожей, тонкокостной, рыжей. От ее красоты слепило глаза.

Мать Ирочки, Зарина, обычная женщина, смотрела на дочь и не могла понять, откуда такая красота взялась, и не радовалась этому, а тихо плакала.

– Не к добру это, – говорила она.

Варжетхан, которая обычно развеивала материнские страхи, в тот раз промолчала.

Муж Зарины тоже не был рад рождению дочери. Во-первых, он ждал сына. Долго ждал – Зарина не могла забеременеть. А во-вторых, он тоже не понимал, откуда у него взялся такой ребенок – совершенно не похожий ни на мать, ни на отца. Но и подозревать жену в измене открыто не мог. Ни у кого в селе не было таких волос, такой белой кожи. И в соседнем селе тоже. А дальше соседнего села Зарина никогда не ездила. Невысказанные, затаенные сомнения и подозрения подорвали шаткий брак, и рождение девочки, долгожданного ребенка, стало концом семейной жизни. Не официально, конечно. Никто тогда не разводился. Но все знали, что с Зариной муж больше не живет – надолго уезжал в город работать. Приезжал, привозил деньги, смотрел на малышку со смесью ужаса, гнева и немого восхищения и опять уезжал.