Семейная кухня (сборник)

– Они должны ответить, эти сволочи, мерзавцы, – процедил Петр Иванович.

– Только мне от этого легче не будет. Уже ничего не изменишь. Только маме не говори, – устало сказала Леночка и уснула под действием лекарств.

Уже дома Петр Иванович уговаривал дочь одуматься и назвать тех, кто ее изнасиловал, хотя уже сам все знал – он звонил в институт, соседкам дочери и собрал все доказательства. Он даже встречался с этими мальчиками – моральными уродами, которые плакали и обещали, что «не хотели и больше так не будут». Леночка стояла на своем.

Петр Иванович ничего не сказал жене. Катечка сначала была удивлена неожиданному возвращению дочери, а потом даже обрадовалась – дочка дома. Катечка вообще была не способна думать одну мысль долго, поэтому переключилась на бытовые заботы – шила младшей Светочке платье на выпускной и на отчетный концерт в музыкальной школе. Леночка сидела в комнате, решала задачки и вроде бы была нормальной, только сонной и вялой. Катечка не видела, что Леночка пьет таблетки.

Леночка все рассказала сестре. С подробностями. И Светочка решила не уезжать из города, о чем и сообщила отцу. Попросила устроить ее машинисткой к себе в контору или еще кем-нибудь. Отец кивнул.

Леночка медленно, но приходила в себя и даже попросила отца вызвать репетитора по математике. Однако на первом же занятии у нее случилась истерика – беспричинная, немотивированная. Она хохотала, как сумасшедшая, читая условия задачи. А потом до ночи плакала, завернувшись в одеяло. На следующий день Леночка маникюрными ножницами разрезала все свои учебники в мелкую лапшу.

Два года Петр Иванович вздрагивал по ночам от каждого звука. Два года он ездил с Леночкой в город к врачам на консультации. Два года она сидела на таблетках, которые не приносили ни облегчения, ни исцеления. Светочка работала машинисткой, а по вечерам играла дома Чайковского. Леночка сидела и слушала. Ей нравилось слушать музыку.

Тот город, собравший странных, сумасшедших, умных и несчастных людей, был подвержен тем же порокам, что и все остальные города. Там были алкоголики и проститутки. Нищие и богатые. Начальники и подчиненные. А еще там была трасса, дорога жизни, ведущая из города в другой. Дорога, прорубленная сквозь тайгу, была единственной надеждой, мечтой, призрачным счастьем. На этой дороге стояло кафе, маленькое, убогое, промерзшее, которым заправляла «блядь Тамарка». Это было ее официальное прозвище, которое знали даже дети. Тамарка варила сносный борщ и поставила автомат для мороженого – с комками крахмала и льда. Зачем ей понадобился автомат – одному богу было известно. А еще там показывали фильмы на кассетах. Все неженатые, да и многие женатые мужчины, возвращавшиеся со смен на буровых, останавливались по дороге домой или из дома у Тамарки – посмотреть кино, съесть мороженого и… У Тамарки в задней комнате кафе жили три девушки, якобы официантки. Девушки менялись, но число было неизменным – три. Если кто-то появлялся на трассе, Тамарка узнавала первой, приводила в кафе и селила в комнате.

Однажды она вышла во двор и увидела на трассе ребенка. Тамарка ойкнула и кинулась к малышу – первая проезжавшая машина могла его задавить. Там ведь все ездили без дальнего света, с нулевой видимостью и очень редко – трезвые.

– Что ж ты, твою мать, здесь стоишь? – заорала она, буквально выхватив ребенка из-под колес машины.

Она сгребла его в охапку и дотащила до кафе. А развернув из полушубка и платка, обмотанного крест накрест, охнула. Это был Леночка.

– Ты что здесь делаешь? – спросила Тамарка, которая прекрасно знала и Леночку, и Петра Ивановича.

– Возьмите меня к себе, – попросила Леночка.

– Ага, – отозвалась Тамарка. – На, поешь борща с мороженым, я щас.

Пока Леночка послушно ела мороженое, Тамарка остановила попутку, доехала до ближайшего дома и позвонила Петру Ивановичу.

Когда они влетели в кафе, в задней комнате какой-то мужик расстегивал штаны. На кровати лежала Леночка.

Тамарка велела мужику-извращенцу убираться вон из ее «приличного» заведения и больше не появляться на пороге, а Леночку подняла одной рукой и отдала Петру Ивановичу. И только тогда ему стало по-настоящему страшно за дочь. Пока мужик кричал, что эта лилипутка сама с ним пошла и он вообще «не при делах», Петр Иванович смотрел на дочь, которая улыбалась и как будто спала, обняв его за шею.

Тамарка ловила Леночку на трассе не один раз. Она вытаскивала ее из-под мужиков, из машин…

Каждый вечер Петр Иванович ждал звонка от Тамарки.

– Все, я так больше не могу, – сказала она ему в конце концов. – Она не маленькая, не могу я ее пасти. Хочешь, запирай ее на замок. А у меня дело, бизнес.