Семейная кухня

Он часто бывал у нас дома. Варил мне суп – он феноменально готовил и вообще любил детей. Когда мама задерживалась на работе, кормил всю соседскую ораву затейливыми супами и строганиной, которую сам солил и морозил.

У Петра Ивановича был пунктик – он считал, что еда должна быть не только вкусной, но и привлекательной. Если он жарил сырники, то сгущенкой выписывал на тарелке узоры и только потом выкладывал сырничек и подавал на стол. Даже сметану в борщ он выкладывал не большой плюхой, а маленькой, аккуратной капелькой с завитком.

Соседки обалдели – мужчина, который готовил лучше всех них, вместе взятых, любил это делать и получал от этого истинное удовольствие.

Петр Иванович обожал розмарин, который все называли елкой за его сильный, терпкий, горьковатый запах. Ему нравились ароматы ольхи, ели, сосны. Его мясо всегда отдавало лесом (на Севере, где соль закупали пакетами, а перец везли с Большой земли, розмарин считался обычной специей и в избытке лежал в магазине). Мы, дети, лопали за обе щеки. Петр Иванович стоял над столом и требовал, чтобы мы ели медленно, с помощью ножа и вилки, не запихивали в рот еду большими кусками и вытирались салфетками. Ради волшебного ужина мы готовы были и помучиться.

Меня он воспитывал с особенным усердием, пользуясь тем, что я не сразу обретала возможность говорить и могла только кивать.

А еще, перед тем как подать еду, он вытирал край тарелки полотенцем, чтобы стереть капли. Меня этот жест завораживал, и я вообще немела. Сейчас то, что делал Петр Иванович, назвали бы высокой кухней. Тогда это никак не называлось. Просто мужчина с недоразвитыми руками и ногами ребенка, с огромной головой, ростом с соседского пса, расписывал соусом края тарелки, выкладывал пирамидкой крошечные сырнички и всегда оставлял рыбу чуть непрожаренной, сдобренной сложносочиненной подливкой. Даже лук он не просто обжаривал, а карамелизировал в сахаре и выкладывал кольцами. Для красоты. Он умел сочетать несочетаемое – рыбу со свеклой, например. Главным потрясением для всех были салат с кедровыми орешками и курица с консервированными ананасами, которые завезли в магазин по ошибке.

Мамина юридическая консультация начала работать и приносить доход. Мама складывала деньги на сберкнижку, рассчитывая все потратить на Большой земле, когда мы туда вернемся – мне на образование, свадьбу, квартиру (ничего из этого не получилось), а Петр Иванович проживал каждый день как последний. Много тратил на продукты, напитки, одежду, которую шил на заказ у портнихи.

Там же, на Севере, задолго до того, как Петр Иванович вытащил маму из Москвы, случилось то, чего он совсем не ждал. Он встретил свой идеал красоты – Катечку. Петру Ивановичу всегда нравились высокие, стройные блондинки. Ему казалось, что именно такой была его мать, которую он никогда в жизни не видел, но придумал себе красивой, высокой, статной, светловолосой и голубоглазой. Катечка работала секретаршей, была невероятной красоты и такой же невероятной глупости, но исполнительная до крайней степени. Катечка все всегда записывала, хлопала глазами и удерживала потенциального клиента в приемной одним своим пустым, прекрасным взглядом. Петр Иванович влюбился в эту пугающую пустоту сразу и в каком-то сумасшедшем приступе, в истерике сразу сделал ей предложение. Когда Катечка ответила «да», Петр Иванович даже решил, что ослышался и повторил вопрос. Катечка кротко кивнула, как кивала, когда ей давали слишком сложные поручения. Через месяц сыграли свадьбу.

Петр Иванович лично готовил стол – самый роскошный свадебный стол, который когда-либо видел тот город. Он вложил в блюда всю свою любовь, страсть и оторопь. Все смешанные чувства, которые питал к Катечке. Все страхи и боль, которые предвидел в будущем. Салаты в виде корзинок, нарезанные цветами фрукты, заливное с фигурными розочками-морковками… Чего там только не было. Свадебный торт Петр Иванович тоже испек сам – трехъярусный, огромный, с цветами, кажущимися живыми. Катечка, невероятно красивая, смотрела на роскошный стол и тупо улыбалась от счастья. Она просидела за столом весь вечер голодная, боясь притронуться к такой красоте и потревожить узор на тарелке. Для себя и жены Петр Иванович положил белые салфетки в кольцах, и Катечка таращилась на салфетку, не понимая, что с ней делать.

– Нам нельзя иметь детей, – сказал Петр Иванович жене в первую брачную ночь.

– Почему? – удивилась Катечка.

– Потому что у меня генетическое заболевание. Оно передается по наследству.

– Всегда?

– Почти всегда.

– Ну и что? Детки нужны, – сказала Катечка.

Петр Иванович тогда заплакал. Он решил, что эта прекрасная девушка его так любит, что ей не страшны ни уродства, ни тяготы – ничего. Ему и в голову не пришло, что Катечка не знает, что означает слово «генетическое», и не очень понимает, что именно передается по наследству. Но она точно знала: если вышла замуж, то детки должны быть.