Семейная педагогика

…Сегодня, оглядываясь назад, вспоминаю, сколько раз повторял опыт приобщения детей к искусству, сочинительству, творчеству. Десятками опытов и экспериментов я доказывал, что неспособных к художественному творчеству детей нет, а успех эстетического воспитания во многом зависит от того, в какой мере семья подключается к этой сложной работе. Об этом я расскажу в специальных главах книги, а сейчас постараемся, определив, что такое гармоническое воспитание, увидеть, что дает оно детям, в какой мере оно связано с человеческим счастьем.

2. Гармоническое развитие – это когда хотя бы в одной способности не утрачивается связь с другими способностями

Ребенок интуитивно чувствует красоту природы, и он не может не почувствовать красоту культуры, развернутую в творениях великих художников. Без этой красоты не может быть ни полноценного семьянина, ни гражданина, ни воспитателя!

Я уже вижу Ваню Золотых с распахнутыми салатовыми глазами, замершего от чудной боттичеллиевской мелодии, и Аллу Дочерняеву, с лица которой сошли вдруг скептические тени, и Зину Шугаеву, всю сжатую в комочек: как же вдруг такое показывает учитель ей, секретарю комсомольской организации; и Ромуськова вижу, красного как рак, ошарашенного обнаженностью чистоты, и Присмотрова вижу, вдруг проснувшегося, оживленного – а то вечно подремывает, откинув голову назад и вытянув через вторую парту длинные ноги в коричневых валенках.

А мои открыточки на стене еще лучше самых изысканных репродукций: что они поистерлись, даже интереснее, точно древность пятисотлетней древности отпечаталась на них, и воздушность необыкновенная проглянула, и даже те трещинки на бумаге так кстати, и стершиеся уголочки, и разлом посреди трех граций так уместен. От темноты в классной комнате, и оттого, что воспроизвелся мой мир здесь, на стене, и я в этом мире распорядитель, и мои открыточки заговорили в этом морозном тихом лесном уголке (за окном метель, швыряет ветер синие кружева в стекло, хрустит снег под ногами прохожих, доносится скрипящий шепот покачивающихся сосен), – что-то возвышенно-нежное перекатывается от меня к детям, к их чистым лицам, и от этого и у них, и у меня на душе становится легче и светлее. Как много можно рассказать, когда есть покой, когда есть живая темнота, составленная из жадно глядящих глаз. А потому и слова, и ассоциации, и подтекст в сказанном – многомерны, ибо ты говоришь не вообще, не только о том, что сказал Вазари или Синьорелли, Данте или Борисов-Мусатов, – а эти имена выскакивают сами по себе, правда, с оговорками: может, я не точен, может, кто-нибудь из вас уточнит потом для себя, только я так вижу, так чувствую, и вы уж, миленькие, извините меня, и ты, Ванечка Золотых, извини, и ты, Аллочка Дочерняева, и ты, весь красненький Ромуськов, извини. И я говорю, разумеется, совсем не о Боттичелли, а о том, что видел в жизни, о своей мечте, о своих надеждах говорю, о своем понимании окружающего. И в текст моего рассказа вкрапливается невольно жизнь, невольно потому, что я сам и есть жизнь. И сердце подсказывает, что здесь, в этой прекрасной тишине, так же тихо, нежно и прекрасно, как там, в лесу, где растут крохотные волнушечки, где в первозданности застыл и живет неостанавливающийся вечный покой, где такое же совершенство всегда, как и у продуманного расчетливого Боттичелли, – вот его геометрия фигур, где все так неоднозначно связано, а потому и завершенно, где каждая фигура, каждый изгиб таинственно совершенен. Всему злому противостоит вот это восхитительное сплетение нежнейших рук, которые, прикасаясь, не прикасаются друг к дружке, это не прикосновение, это как дуновение теплого ветерка.

Я говорю о трех грациях – Любви, Целомудрии, Наслаждении.

3. Постижение смысла Любви, Целомудрия и Наслаждения есть главная, никем не раскрытая еще тайна становления высоконравственной личности

Если эти три начала захватывают личность, человек способен обрести и свою подлинную свободу, и свое подлинное творческое «я», и силу для преодоления трудностей на своем жизненном пути. Смысл семейного воспитания – заронить в детские души потребность истинного счастья.

…А рядом, рассказываю я детям, юноша – Меркурий. И, по всей вероятности, грации влюблены в этого восхитительного юношу, но что поделаешь, он отвернулся, и это сблизило девушек. Понимаете, не рассорились они друг с другом, а, напротив, соединились в своей отторгнутости, которая так близка к тихому стону, к смирению. Меркурию, быть может, нужна другая мечта, другое совершенство, а может, ему пока просто нет дела до этих изысканных существ. Посмотрите, он еще мальчик: и не поймешь, то ли он вверх смотрит, задумавшись, то ли он плоды деревьев рассматривает. И он подобен грациям, и его лицо спокойно, он полон непорочности, целомудрия и внутреннего света, свойственного античным героям.