Семейная реликвия

– Я думала… Я испугалась, – промямлила она.

– Надо было свет включить, – философски заметил Маврикий и добавил: – Может, выпьем для успокоения? Я сбегаю, если что.

– Маврикий, давай потом, сейчас не до этого, – ответил Игнат.

– Так я утром тогда… Да? – обрадовался тот.

– Сказано же: не до тебя. Иди к себе, – вступил Ларик, оценивающе посмотрел на Котю и Игната, пожал плечами, почесал лохмы и ушел.

Котя развернулась к Игнату, готовая наброситься на него, если он вздумает ее отчитывать.

– Слушай, извини. Это я виноват. Не хотел никого будить, решил выпить кофейку в темноте и немного поработать, – услышала она смиренную речь и неожиданно для себя сказала:

– Я тоже хороша. Заорала как резаная. Надо нервишки подлечить, а то совсем плоха стала.

Игнат посмотрел и вдруг так улыбнулся, что бедная Котина душа свалилась куда-то вниз и там застряла, припадочно пульсируя.

Игнат почесал в затылке – совсем как Ларик – и предложил:

– Кофе сварить?

Котя, пытавшаяся в этот момент выудить душу обратно, смогла лишь молча кивнуть.

Кофе пришелся кстати. Она успокоилась и выложила версию про Эльвиру

Выслушав ее, Игнат задумался.

– Допускаю такой вариант. В сумочку убрала и вышла.

– То есть ты согласен, что кокошник никто не крал?

Он еще немного подумал и с сомнением покачал головой.

– Зачем тогда отключали камеры?

– Они могли случайно отключиться.

– Стопроцентно нет. Не могли.

Коте было жаль отказываться от такой великолепной версии, но, глядя на Игната, она и сама стала в ней сомневаться.

– А если это не Эльвира, другая девушка? Вдруг кто-то из них догадался, что кокошник ценный? Тогда понятно, зачем камеры выключили.

– Слушай, ты молодец, – вдруг заявил Игнат, – лучше меня соображаешь. Я сразу на мужиков подумал, а про женский след… Залез в компьютер к Генке Гусю. Зря время потратил. Впрочем, почти уверен, что он каком-то боком в этом деле участвовал.

– Мужиков из зала ты отмел?

Игнат кивнул.

– Поразмыслив, я решил, что это слишком стремный вариант. Зачем такие сложные комбинации, если можно договориться с охранником? У него к камерам прямой доступ.

Он поднялся и стал ходить по кухне. Котя улыбнулась. Странно, но у них, оказывается, одинаковые привычки.

– Знаешь что, – сказал он наконец, – надо посетить эту Эльвиру. Она болеет, говоришь?

– Так в клубе думают. А я все гадала, почему она шум не поднимает. Неужели не заметила пропажи?

Игнат хотел сказать, что они обязательно это выяснят, как вдруг открылась входная дверь и кто-то, тяжело ступая, пошел по коридору. Игнат с Котей выглянули и наткнулись на Севу.

– Ты чего по ночам ходишь? – спросил Черный.

Тот махнул рукой.

– Славку задержали.

– За кокошник? – воскликнула Котя.

– Да какой, к черту, кокошник! За убийство!

– Кого?

– Любовницы его. Какой-то Эльвиры.

– Мать твою, – произнес Игнат.

Котя икнула и зажала рот рукой.

Поворот в другую сторону

Отпаивая чаем ошарашенного известием Севу, Игнат и Котя пытались узнать подробности. По его рассказу выходило, что к Эльвире приехала подружка. Якобы навестить, потому что та не вышла на работу. Дверь была не заперта. Войдя, она обнаружила на полу в коридоре окровавленный труп Эльвиры и испачканного кровью Славика. Полиции тот сказал, что нашел девушку мертвой. Разумеется, ему не поверили и теперь обвиняют в убийстве. Дескать, мотив у него был: девушка его бросила, нашла другого, богатого и непьющего.

– Славка, конечно, придурок еще тот, но убить он не мог. Что хотите говорите! Не мог! Для этого смелость нужна или злость, что ли. А он даже в запое ни на кого руки не поднимал. Его били, а он… Слабоват в коленках для такого дела. Алкоголики разными бывают. Наш мирный. Да вы и сами подтвердите.

Сева с надеждой посмотрел на Игната. Тот молча кивнул.

Котя взглянула испытующе. Просто утешает или в самом деле не верит, что Славик мог убить? Когда она разглядывала Славика на фотографии, то сразу подумала именно о его потенциальной агрессивности. Маленького роста, неудачник. А вот отец уверен в обратном. Что ж, возможно, она плохой физиогномист.

– Да у него этих баб было… завались. Он ведь, когда трезвый, добрый и щедрый. Что хочешь отдаст, последнее снимет. Хочешь верь, хочешь не верь, но из ревности он убивать не стал бы. Его все бросали. Одной больше, одной меньше.

Из-за ревности не стал бы, а из-за кокошника? То есть миллионов, которые тот стоит?

Котя взглянула на Игната. Вид у того был задумчивый.

– И ножа там не нашли, – продолжал Сева, кривясь от слез. – Орудия убийства то есть. При нем вообще ничего не было. Сотка на опохмел.

И тут себя явил Маврикий. На сей раз он был в трусах и надетом на голое тело черном пиджаке. С шеи свисал черный галстук.

– Сева, давай выпьем за упокой души сына твоего Славки, мать его за ногу, – со слезой в голосе молвил он. – Дай сотку. Я сбегаю.

– Что?! Да ты чего каркаешь, погань дрисливая!

Сева поднялся и пошел на Маврикия грудью. Игнат еле успел его оттащить.

На крик снова прибежал Ларик, быстро сообразил, в чем дело, и уволок упирающегося Маврикия, который чувствовал себя оскорбленным в лучших чувствах.