Семейная реликвия. Ключ от бронированной комнаты

Телефон продолжал звонить уже не одну минуту. Открыв глаза, Геннадий первым делом посмотрел на стоявшие на тумбочке возле его кровати часы: «Ничего себе, половина третьего ночи. Кому это я так срочно понадобился в это время?»

— Геннадий Александрович! Это я, Эвелина. У нас беда — фитнес разгромили! Приезжайте как можно скорей, мы ждем! — нервно кричала главная менеджерша в трубку осипшим от страха и напряжения, срывающимся чуть ли не до истерики голосом.

— Как это разгромили? Кто? Почему? Зачем? — спросил Геннадий, сразу же после первых слов отойдя ото сна и рывком сев в кровати.

— Да кто же это знает? Меня саму только недавно освободили. Да и всех остальных тоже. Не представляете — чудом удалось спастись. Ужас что было. Сказать страшно. Приедете, тогда все расскажу. А сейчас у нас здесь милиция работает. Следователи всех опрашивают, протоколы ведут. С собаками по клубу ходят. Погром настоящий. Я подумала, что будет лучше, если вы здесь тоже будете.

— Спасибо тебе, Эвелина. Немедленно выезжаю. Скоро буду.

«Ну и дела, — подумал Геннадий, быстро одеваясь. — Что-то в последнее время на нас беды да неприятности сыплются со скоростью звука. Не зря говорят: „Пришла беда — отворяй ворота“. Так и есть».

Выйдя из подъезда своего дома, он зябко поежился. После теплой квартиры Геннадия сразу охватил противный ледяной озноб.

«Хорошо, что машину вчера поленился отвезти в гараж, оставил прямо под окнами», — подумал он, с шумом захлопывая дверцу автомобиля. Потом, включив движок и почувствовав тепло начавшего обогреваться салона, почему-то поднял голову вверх, нашел, глядя через большое лобовое стекло, глазами свои окна, черные, безжизненные, как и во всем доме. Он вдруг подумал, что раньше, как бы поздно он ни возвращался или внезапно ночью вдруг уезжал, что тоже бывало, в них всегда горел свет и был виден силуэт жены, встречавшей или провожавшей его.

«Да, — тяжело вздохнул он. — Жили мы, конечно, не гладко. То сходились, то разбегались в разные стороны. Все было. Но… Все, ладно, не раскисать. Отставить! — приказал он по-военному сам себе. — Пора в путь».

Уже мчась по пустынной ночной Москве, Геннадий думал о том, кому же понадобилось ни с того ни с сего громить клуб и зачем?

«И не побоялись. Ведь всего в двух шагах правительственная трасса, охраняемая в любое время суток. На каждом повороте и днем и ночью гаишники и фээсбэшники стоят. У всех подозрительных документы проверяют. Может быть, кто-то захотел таким образом прибрать к рукам доходный бизнес? Тоже вряд ли. Ведь времена „Бригад“ да „Бандитского Петербурга“ на глазах уходят в прошлое. Да и такие дела сейчас уже решаются в большинстве случаев цивилизованно, „в белых перчатках“. Но с другой стороны, ведь не случайно же кто-то отравил Аллу. А теперь — нападение на клуб. Что-то, видимо, последует и за этим? А конечная цель какова? Кто-то же за всем стоит? Кому, наконец, была выгодна смерть моей жены?»

Вопросов было много, слишком много. Да только ответы на них никак не находились в его голове.

«Тесть явно затеял собственное расследование, может, у него что-то получится», — решил Геннадий. Он совсем недавно узнал, что с помощью своих старых цековских друзей тесть уговорил заняться в частном порядке делом Аллы одного из лучших сыскарей бывшей страны Советов, только что вышедшего на пенсию. Фамилия папаши этого потомственного следака, что совсем немаловажно, была известная еще со времен Лаврентия Берия. Сам же ныне пенсионер Иван Петрович Шувалов до недавнего времени был следователем по особо важным делам Генеральной прокуратуры. Нанял анонимно, конечно, используя при этом свои огромные связи и возможности в силовых структурах. И за большие деньги.

В машине Геннадия уже давно было жарко, но внутренний озноб не проходил. Его буквально колотило. Причем чем ближе он подъезжал к фитнес-центру, тем сильней и сильней.

Он внимательно оглядывался по сторонам. Рублевка и в это ночное время не была пустынной. Нынешние хозяева жизни, герои светских тусовок, как правило, только под утро добирались домой. Ночные клубы, рестораны, казино были битком набиты. Это и понятно — затягивавшиеся до самого утра бесконечные презентации, дружеские и деловые встречи стали главной приметой и стилем новой жизни прежде всего российской «золотой» молодежи, к которой тянулись и люди постарше.

Геннадий свернул с Рублевки влево, выехав на небольшую извилистую дорожку, пересек железнодорожное полотно. Теперь и до клуба рукой подать. А вот и он — новенькое двухэтажное модерновое здание.

Фитнес-центр встретил Геннадия темными окнами. Лишь на втором этаже светились два небольших окошка. У входа в клуб стояли две машины. Одна, как отметил Геннадий, Эвелинина желтая «Хонда». А вот вторая — потрепанная темно-серая «Тойота» — была неизвестного ему происхождения. Милицейских машин да и каких-либо других он рядом с центром не обнаружил. Дверь клуба была закрыта. На звонки никто не отвечал.