Семейно-бытовые убийства

- во-вторых, это процесс формирования мотива преступления, его развития, а затем и реализации в фактических преступных действиях;

- в-третьих, данное понятие употребляется для характеристики совокупности мотивов, свойственных тому или иному лицу (той или иной форме поведения)[39].

Следует отметить также, что иногда в литературе встречается еще одно значение термина “мотивация”, под которым нужно понимать скорее “мотивировку”, т.е. сознательное, а иногда и искусственное приписывание своим действиям тех или иных мотивов, с целью скрыть или облагородить подлинные побуждения.

В качестве основы мотивации преступного поведения (убийств в сфере семейно-бытовых отношений в том числе) можно выделить несколько групп психических явлений, играющих мотивирующую роль в осуществлении общественно опасных деяний. Это, прежде всего, потребности, влечения, интересы, мотивы, взгляды, убеждения и, наконец, ценностные ориентации. Причем, как справедливо отмечает В.Н. Кудрявцев, потребности человека отражают его зависимость от внешнего мира, нужду в чем-либо. В конечном счете именно потребности служат внутренними причинами большинства актов поведения (и преступных в том числе). Нас прежде всего интересуют те потребности, которые не удовлетворены и являются действительными побуждениями к уголовно наказуемым действиям (в данном случае, к убийствам в сфере семейно-бытовых отношений).

В потребностях, составляющих побудительный мотив насильственных преступлений, можно различать как социально и нравственно приемлемые (например, потребности в признании и безопасности, которые были ущемлены другим субъектом и др.), так и те, которые противоречат общественным нормам (стремление к насилию над другими людьми, к самоутверждению любыми способами, к превосходству над окружающими и т.п.)[40].

Подводя итог сказанному, отметим, что для того, чтобы породить мотив поведения, потребность должна актуализироваться, из скрытой, пассивной формы превратиться в явную, активную. Стремление же удовлетворить эту потребность возникает, как правило, под воздействием каких-либо внешних обстоятельств. Заметим также, что актуализация потребности происходит в результате взаимодействия личности с ситуацией, в которой оказался субъект и в которой ему предстоит действовать[41].

С потребностями тесно связаны влечения, т.е. трудно регулируемые, эмоционально окрашенные стремления в основном биологического характера. Психологи насчитывают более ста видов человеческих чувств, из которых многие могут явиться активными элементами в мотивации преступных действий (например, негодование, честолюбие, тщеславие, трусость, месть, ревность и т.д.)[42].

По данным судебно-следственной практики за период 1988-2008 гг. различные чувства побудили к совершению убийств в семейно-бытовой сфере в Армении более чем в 40% случаев. Причем многие из них совершались под воздействием острых душевных волнений и сильных эмоциональных переживаний.

Предпочтение социально порицаемого и преступного поведения социально одобряемому и правомерному зависит от ряда причин, к которым прежде всего относятся нравственная и правовая позиция личности, система ее ценностных ориентаций[43]. Речь здесь идет о лице, совершившем убийство в сфере семейно-бытовых отношений, его взглядах на жизнь, на свое место в обществе, на происходящие события в срезе осмысления им системы ценностей и выбора конкретной линии поведения. Так, насильственная ориентация личности характеризуется такими стереотипами поведения, которые включают насилие как привычное средство достижения цели, допускают агрессивные реакции на поведение другого лица. Этой ориентации свойственны безразличие к человеческой жизни, жестокость, пренебрежение к нормам поведения[44].

Рост конфликтов в семейно-бытовой сфере, ожесточение нравов ведут к тому, что “криминальное насилие превращается в обыденный, привычный способ разрешения межличностных конфликтов для значительных слоев и групп населения"[45].

Учитывая все вышесказанное и применяя последнее к сфере семейно-бытовых отношений в Армении, в целом можно отметить, что основной массе армянских семейно-бытовых убийц не присущи асоциальные установки, у них отсутствуют устойчивые преступные убеждения; у последних хотя и нарушена социально-психологическая адаптация, но серьезных дефектов, тем не менее, нет, чего нельзя сказать, конечно, о рецидивистах, давно утративших социально полезные контакты и представляющих собой дезадаптированные личности.