Семейное дело

— Водку не употребляю, — определил приоритеты Сигизмунд, которому необычайно понравился второй заход незнакомца. — Я от неё буйным делаюсь.

— Как мы с вами похожи! — всплеснул руками «… канал». — Я вот, к примеру, предпочитаю армянский коньяк. Извольте…

И протянул Газону плоскую фляжку.

— Мне нравится этот город, — осклабился дикарь, принимая угощение. — Как зовут?

— Озёрск.

— Тебя как зовут, дубина человская?

— Николай Матвеевич Столяров, — отрекомендовался небритый и даже привстал немного, демонстрируя остатки воспитания. — Слесарь.

— А я — освободился, — обозначил своё социальное положение Шапка. — Ну, за знакомство.

И сделал солидный глоток, продемонстрировав собутыльнику и мастерство, и опыт.

— А вас, извините, как величать?

— Палёный, — выдохнул дикарь.

— Фамилия такая?

— Коньяк твой палёный, — уточнил опытный Шапка. — Не армянский ни разу, чтоб его Спящий обратно выпил, а разлитый тут недалеко, под Питером, нам такой вертухаи втридорога втюхивали.

— Не армянский? — растерялся слесарь.

— Армяне столько не гонят, сколько мы выпиваем, — хохотнул дикарь. — Да ты не парься, чел, палёные тоже разные, и твой — в нормале.

И, подытоживая лекцию, сделал следующий глоток.

— Вы не представились, — напомнил Столяров.

— Газон, — сообщил дикарь, вытирая губы тыльной стороной ладони.

— Газон — это кличка?

— Типа.

— А зовут вас как?

— Сигизмунд Феоклистович Левый, — слегка напрягшись, припомнил Шапка. — Можешь хоть в справке про свободу поглядеть.

— А. — Слесарь помолчал. Обдумал услышанное. Выпил, промокнул рот грязноватым платком и произнёс: — Я, пожалуй, стану называть вас Газоном.

— Договорились. А ты чо такой культурный, в школе учился?

— Инженер, — вздохнул Столяров. — Теперь — жертва невидимой руки рынка.

— И чо тебе от меня надо, жертва? — спросил, прищурившись, Газон, поскольку прекрасно понимал, что просто так никто его, освобождённого, поить не станет.

— Вам, извините, деньги нужны? — немного смущаясь, осведомился Николай Матвеевич.

— Давай, — тут же среагировал Шапка.

— Дать, извините, не получится, — вздохнул Столяров. — Заработать надо.

— Э-э… — В обычном случае слово «заработать» вызывало у Газона яростную отрыжку, однако прививка, полученная в исправительном учреждении, ещё действовала, и дикарь повёл плечом: — Чо надо?

— У меня связи есть на местном кладбище, — деловым тоном поведал интеллигентный слесарь. — Поступил заказ на захоронение бродяги.

— Сколько? — перебил нового знакомца Газон.

— Пятьсот.

— Где лопаты?

* * *

— Смотри, как интересно: в начале XIX века Озёрск считался одним из самых богатых городов губернии…

— Я знаю, — кивнул Бруджа. — В то время здесь селились купцы, развивались мануфактуры… В общем, жизнь кипела.

— Но уже к концу столетия город растерял всё своё преимущество, превратившись в то поселение, которое мы знаем: скромный районный центр. — Эльвира закрыла книгу и выразительно посмотрела на Петра. — Здесь случился мор?

— Здесь не случилось железной дороги, — объяснил вампир. — Мозгами местные купцы остались в екатерининских временах, считали, что водного и санного пути достаточно для нормальной деловой активности, и даже приплатили инженерам, чтобы те не прокладывали сюда пути.

— Но ведь здесь есть вокзал, — удивилась девушка.

— Боковое ответвление, построенное во время Первой мировой, — объяснил Бруджа. — А в XIX веке железная дорога сюда не пришла, и торговля с промышленностью захирела. Ничего личного, просто трудно везти сырье и вывозить товар.

— Озёрск стал жертвой невидимой руки рынка?

— Я бы сказал: стал жертвой глупости и недальновидности своих вождей.

Эльвира рассмеялась.

Сегодня они коротали вечер не на террасе, а в выходящей на неё гостиной, но даже приоткрывать окно не стали — слишком уж свежий ветер дул с озера, — любовались закатом через стекло. Эльвира — на подушках, Пётр — сидя на ковре, опершись спиной на диван. И пальцы девушки нежно перебирали его густые волосы.

— Ты так много знаешь об Озёрске…

— Жизнь заставила.

— Ты мог бы просто приезжать сюда, по делам, но ты…

— Интересовался.

— Да.

— Я… — Вампир усмехнулся. — Само получилось, если честно. Приходилось много общаться с местными, вот и узнал.

— И не забыл.

— Я могу забыть что угодно, но только не то, что связано с Озёрском, — ровно ответил Пётр. — Об этом городе я помню любую мелочь.

— Понимаю… — Эльвира привстала, взяла со столика бокал с белым вином, пригубила. — И…

Ещё один глоток.

— Что «и»? — негромко спросил Бруджа.

— Ничего. Извини.

По тону Эльвиры было понятно — девушка сама не рада, что невольно подтолкнула к продолжению разговора, и данное обстоятельство возбудило интерес Петра.

— Расскажи, — мягко попросил он.

Она слишком хорошо знала любовника, чтобы отнекиваться.

— Тебе будет неприятно.

Ещё глоток вина.

— Уверена?

— На сто процентов.

— Всё равно скажи, — подумав, попросил вампир. И выставил назад руку, в которую девушка аккуратно вложила бокал.

— Мы никогда не говорили об этом, но… — Голос Эльвиры стал очень-очень мягким. — Ты уверен, что твой отец до сих пор жив?

Помрачневший Бруджа одним глотком выпил почти всё вино из бокала.

— Прости, — вздохнула девушка.