Семейное дело

— У Анжелины адрес все тот же: улица генерала Карбышева, дом двадцать восемь, квартира шестнадцать. Там и я обретаюсь. К нам недавно прибыло пополнение, все краденые. Понял? Мы, я и еще двое из наших, напишем заявление, дадим все показания, какие потребуются. Но это ерунда, главное, чтобы всю сеть раскрыли. Чтоб верхушку взяли, понял? Если нужно, я на этой точке каждый день торчу с утра до ночи. Спасибо тебе, добрый человек, спасибо, помолюсь за тебя! — громко и без перерыва завел Дубинин так, что Козлов отпрянул. Было что-то неприглядное в этом мгновенном превращении: только что Иван слышал голос человека, полного собственного достоинства, сообщающего важные сведения, — и вдруг его сменил голос профессионального нищего с затверженными интонациями. Обернувшись, Иван Козлов обнаружил, что сзади на него напирает могучей грудью, похожей на подушку, затянутую в бесформенный мешок кожаной куртки, женщина лет тридцати, с крупным овальным лицом и ярко-красными губами, с распущенными по широченным плечам волнами черных, с медным отливом, волос.

— Посторонись, красавчик, — обратилась она к Ивану тоненьким голоском, приводящим в смущение: судя по внешности, такая дамочка должна была басить, как Шаляпин. — Солдату-инвалиду в туалет надо.

Уходя, слившись с толпой пассажиров станции «Новослободская», Иван Козлов напоследок еще раз поймал глазом Алексея Дубинина. Женщина в кожаной куртке помогала ему выбраться из коляски и ухватиться за костыль… Откуда взялся костыль, неужели был приторочен сзади к коляске? Или его принесла с собой женщина? Иван не заметил… Костыль имел зеленый цвет, в тон костюму хаки, и издали было похоже, что у Дубинина выросла вторая нога, заимствованная от гигантского кузнечика. Что-то насекомье просвечивало и в движениях. Иван поскорее отвернулся — то ли от сочувствия, то ли от неловкости, которой раньше за собой не подозревал.

Иван не успел спросить Дубинина о девушке, которая приходила к Бирюкову, предупреждая о его возможной смерти — или угрожая? Но решил, что сделает это в следующий раз.

Глава 13 Старший лейтенант Романова рисует зайца

— Ну что, бравый солдат Швейк, скетч нарисовала?

Человек, который только что назвал старшего лейтенанта Галину Романову персонажем романа Гашека, о ее звании не подозревал. И вообще не догадывался, что имеет дело с сотрудницей правоохранительных органов. Человеку, носившему распространенное имя «Саша» и известному в среде столичных райтеров как Апрель, дальние знакомые его знакомых рекомендовали родственницу-студентку, которая хочет обучиться модному молодежному увлечению и готова даже заплатить тому, кто ознакомит ее с основами граффити. Строжайшая конспирация на всех этапах, как и отсутствие в этой среде личных имен, объяснялась тем, что, когда ты разрисуешь, или, по-райтерски, «убьешь» немалое количество стен, на перекраску которых выделяются деньги из бюджета, милиция проявит горячее желание познакомиться с тобой… От платы за обучение Апрель отказался, заявив, что для него главное — способности студентки. Есть способности — он будет рад помочь новому таланту; нет — так прямо и скажет, чтобы девушка не тратила зря свое и чужое время.

Бескомпромиссность заявления смутила Галю, но она рассудила, что за время проверки способностей она успеет познакомиться с другими райтерами и внедриться в их среду, что от нее, собственно, и требовалось.

— А что такое «скетч»? И почему я — Швейк? — невнятно бубнит Галя из-под респиратора. Химическая война пока не началась, но о том, что краска вредна для легких, ее предупредили.

— Уй-й, сколько лишних вопросов! Скетч — так по-райтерски называется эскиз. Прежде чем выходить на стену, надо на бумаге представить, как оно все будет выглядеть. Поэтому…

— А, ты об этом? Нарисовала, нарисовала! — радуется Галя. Из кармана куртки она достает свернутый в трубочку и стянутый резинкой лист формата А4, который содержит нарисованный фломастерами и шариковой ручкой эскиз ее будущего творения. Полчаса над ним корпела… Она гордо разворачивает картину: пусть Апрель полюбуется!

— Сойдет, — бегло посмотрев, одобряет Апрель. В этой беглости есть особый профессиональный шик — что-то от мэтра с большой буквы, от дирижера, просматривающего партитуру. — Ну флаг тебе в руки. Будем выходить на стену.

Галя хватается за баллончик с розовой краской. Баллончик по-райтерски называется «кэн». В зависимости от типа насадки, различают кэны мужские и женские, правда, Галя еще этого не раскусила. Различие, кажется, какое-то неприличное, но об этом позже, сейчас надо рисовать…

— Стоп, стоп! — тормозит ее юный пыл опытный Апрель. — Ты куда?

— Как — куда? На стену. Сам же сказал.

— Что я тебе сказал? Что я тебе сказал — на первом занятии? Сначала рисуется эскиз цветом фона, потом фон, потом контур… В школе рисованию училась?