Семейное дело

– Сейчас я представляю здесь руководство кронштадтской сыскной полиции, – такими словами закончил инспектор: – Но моя должность предусматривает в первую очередь контроль за строгим соблюдением законности в ходе расследования.

– Можно подумать, я вам собираюсь предложить взятку, – улыбнулась графиня.

«А можно подумать – нет», – чуть было не ляпнул я.

По крайней мере, выглядело это именно так. Инспектор был более дипломатичен.

– Ни в коем случае, сударыня, – сказал он. – Я сделал специальный акцент на этом аспекте только для того, чтобы вы понимали: основные действия по предварительному следствию будут проведены Ефимом Родионовичем. Возможно, вам следует адресовать свою просьбу ему?

Тут Вениамин Степанович кивнул в мою сторону, и я таки удостоился ее взгляда. Он просветил меня насквозь, как лучи немца Рентгена, и я почувствовал себя неуютно. Взгляд у нее был холодный и цепкий. Помню, пару лет назад я оказался в лесу под Лугой – воздушный шар, который мы испытывали с инженером Павловым, навернулся – и я, выпав из корзины, нос к носу столкнулся с волком. Вот у него был такой же взгляд. Хищный и вместе с тем настороженный.

– Надеюсь, молодой человек, вы быстро найдете нашу потерю, – тихо сказала графиня.

– А что пропало, ваше сиятельство? – спросил я.

Проигнорировав мой вопрос со мной вместе, графиня уже вновь обращалась к инспектору.

– Вениамин Степанович, после того, как вы так понятно мне всё объяснили, я уверена, что моя просьба действительно должна быть адресована именно вам.

– Что ж, я слушаю вас, Анна Владимировна.

– Моя семья только что понесла тяжелую утрату, – сказала графиня. – Я понимаю необходимость полицейского расследования, но я вас очень прошу оградить мою семью, моих детей, от излишнего внимания. Моя дочь уже до того испереживалась, что призраков видит!

– Покойного графа? – сразу спросил я, как только наметилась возможность вставить словечко.

– Слава богу, нет, – ответила графиня, не поворачивая головы в мою сторону. – Для нее это было бы слишком сильным потрясением. Она любила отца, но этот призрак… – она покачала головой. – Господи, я, кажется, уже сама начинаю верить в проклятие. Вениамин Степанович, я вас очень попрошу провести это ваше расследование максимально тактично.

Фраза «это ваше расследование» резанула мне слух. В конце концов, это ее убитый муж в коридоре лежал. Да и сама она вовсе не производила впечатления равнодушной «черной вдовы». Даже наоборот, весь ее вид буквально кричал о том, что она едва держит себя в руках.

– Зеваки вас не побеспокоят, Анна Владимировна, – сказал Вениамин Степанович. – На крыльце дежурит городовой Матвеев, и поверьте мне, он знает свое дело. Что до расспросов, то они, увы, неизбежны. Нам нужно восстановить картину преступления.

– Расспрашивайте меня, – предложила графиня.

– Вы были свидетелем смерти вашего мужа?

– Увы или к счастью, но нет.

– Тогда вы вряд ли сможете нам помочь, – вздохнул инспектор.

– Отчего же? Я, Вениамин Степанович, не сидела тут сложа руки и картину преступления сейчас представляю лучше вас, уж простите меня великодушно.

Инспектор ее великодушно простил, и у них началась исполненная великосветской вежливости пикировка на предмет, куда нам можно совать свой полицейский нос, а куда не следует. Я уже всерьез подумывал тихонько улизнуть, благо в их беседе мне места не нашлось, и заняться, наконец, делом, когда в библиотеку заглянул дьякон.

А я даже не заметил, как он вышел. Тактично откашлявшись, дьякон добился того, чтобы графиня повернула к нему голову, и доложил:

– Там доктор прибыли. Только прощеньица просим, Федор, растяпа эдакий, Пал Палыча сыскать не смог. Другого доктора зазвал.

– Сейчас, я думаю, это уже не важно, – вздохнула графиня. – Пригласи его.

Дьякон послушно закивал, но продолжал мяться в дверях.

– Что еще, Феофан?

– Так, я-то ничего, мое дело маленькое, – быстро заговорил дьякон. – Только скажу вам, что у доктора этого фамилия – Азенберг.

– Клаус Францевич? – переспросил Вениамин Степанович. – Замечательный доктор, я его хорошо знаю. Что вас смущает?

– Так он же немчура, – дьякон аж всплеснул руками от возмущения.

– Ему это не мешает, – сказал я.

– Дык не о нём моя печаль! – ответствовал дьякон, но, не найдя понимания у графини, отправился встречать доктора.

Я воспользовался случаем и покинул библиотеку следом за ним.

. . .

По правде говоря, Клаус Францевич был отчасти сам виноват в сомнениях дьякона Феофана.

Доктор он был отменный, тут спору нет, но одевался точно беглый студент из Европы. Да и ладно бы действительно бедствовал! Нет. Доктор снимал квартиру на Николаевском проспекте – это для сравнения как Невский проспект в Санкт-Петербурге – да еще регулярно выписывал дорогущее оборудование из Германии. Я почему знаю: он всегда просил меня встретить груз на пристани, мало ли какой мазурик польстился бы! И вот такой человек ходил на вызов в осеннем пальтишке и вечном своем синем камзоле, который он купил еще в Германии и было это в прошлом веке.

– Клаус Францевич, поднимайтесь сюда! – крикнул я сверху.

Доктор поднял голову.