Семейные драмы российских монархов

Существует версия, что Павел намеревался отрешить наследника от власти, сослать его, а престол передать племяннику супруги принцу Евгению Вюртембергскому. Действительно, в самом начале 1801 года молодой принц прибыл в Россию и после устроенной ему неожиданно торжественной встречи стал фактическим воспитанником государя. Назначенному воспитателем принца генералу Дибичу император как-то сказал, что «сделает для принца нечто такое, что всем-всем заткнёт рот и утрёт носы». Однако вряд ли планы царя заходили столь далеко, что допускали отмену им же утверждённого, тщательно разработанного закона о престолонаследии. Даже если старшие сыновья и прогневили отца и заслуживали отстранения от власти, то оставались младшие — Николай и Михаил, которые в силу своего возраста были вне подозрений. Кстати, принц Евгений предполагал, что за императорскими словами скрывается намерение выдать за него замуж одну из дочерей царя. В любом случае принц Вюртембергский приехал в Россию уже после того, как Александр Павлович примкнул к заговорщикам.

Возможна и ещё одна версия, объясняющая решение наследника. Увидев раскрытую перед ним Паленом картину масштабного заговора и убедившись, что остановить его невозможно, Александр решает присоединиться к заговорщикам, действуя по принципу «Не можешь остановить — возглавь» и намереваясь в ходе задуманного переворота осуществить свой собственный план, который бы позволил ему ликвидировать заговор, пусть и пожертвовав фигурой отца. Эта версия как будто объясняет многое — и сам факт участия наследника в заговоре, и формы этого участия, и его поведение после прихода к власти, в том числе достаточно быструю, хотя и гуманную расправу с лидерами переворота. Но против этой версии работает один весьма существенный аргумент — как бы ни был могуч заговор, в момент, когда цесаревич узнал о нём, он имел все возможности, чтобы пресечь оный.

Как уже упоминалось выше, достоверно описать ход заговора и роль в нём наследника весьма сложно. Поэтому немного нарушим хронологический принцип нашего повествования и рассмотрим устоявшуюся в исторической науке версию истории заговора. А потом, опираясь на известные нам факты, попытаемся реконструировать предшествующие события.

Итак, граф Пален, заручившись согласием наследника, приступил к реализации своего плана. Ему были необходимы помощники, и он добился от императора возвращения из опалы братьев Зубовых и генерала Беннигсена.

Биография Леонтия Леонтьевича Беннигсена сильно напоминает биографию самого Палена. Родился в 1745 году в Ганновере. В качестве офицера ганноверской армии участвует в Семилетней войне. В 1773-м — поступает на русскую службу в чине премьер-майора. Участвует в Русско-турецкой и Русско-польской войнах. В 1794-м — через двадцать лет напряжённой службы — получает первый генеральский чин, в 1798-м производится в генерал-лейтенанты, а в 1799-м увольняется со службы и впадает в немилость у Павла.

Перед нами — очередной профессиональный воин, получивший чины и ордена на полях сражений, вдали от придворных сфер. Пален знал Беннигсена по совместной службе и поддерживал с ним дружеские отношения. Роль опального генерала в заговоре понятна — он твёрдой рукой боевого генерала должен руководить группой не имеющих никакого боевого опыта гвардейских офицеров.

Менее понятно, зачем Палену понадобились Зубовы. Генерал Ланжерон, комментируя в своих записках решение главы заговора привлечь к нему Зубовых, отмечает, что только один из братьев, Валериан, обладал должной энергией и решительностью, а от остальных проку было весьма мало. Из историков попытался рассмотреть эту проблему Н.Я. Эйдельман, выдвинувший два объяснения.

С одной стороны, по мнению историка, Пален был связан с кланом Зубовых ещё во времена их придворного доминирования в последние годы царствования Екатерины II, доказательством чего служат доверительные письма генерала и прошения по разным делам, найденные в архиве Платона Зубова.

С другой стороны, Эйдельман полагает, что «дело было прежде всего в имени, в клане. Слишком много значил князь Зубов прежде; денежные, дружеские, феодально-патриархальные связи семьи Зубовых дополнялись и самим фактом возможного появления в заговоре братьев Зубовых, важных генералов, известных многим солдатам, — к тому же высоких, видных, зычных».

Однако оба аргумента не выглядят убедительными. Возвышение Зубовых началось с попадания Платона Александровича в фавор к императрице Екатерине в 1789 году. При этом к государственным делам новый фаворит смог подобраться лишь после смерти князя Потёмкина в 1791-м. К этому времени карьера Палена была уже во многом сделана. Безусловно, он должен был поддерживать переписку и даже заискивать перед временщиком, но так вынуждены были поступать и другие военные и государственные деятели империи.