Семейные драмы российских монархов

Как сообщают мемуаристы, а вслед за ними и историки, великий князь долго колебался. По некоторым сведениям, целых полгода, прежде чем дал согласие на реализацию плана заговорщиков. На самом деле никаких колебаний не было. Если бы Александр принципиально отвергал саму возможность заговора в свою пользу, он в тот же день выдал заговорщиков отцу, и дело бы на этом кончилось. Сложно представить, что великий князь полгода размышляет, сообщить отцу о заговоре или нет. При этом по действовавшим в России законам недонесение о заговоре против особы государя императора приравнивалось по степени ответственности к соучастию в заговоре. Уже сам факт того, что цесаревич знал о заговоре и не донёс, юридически делает его заговорщиком. Свой выбор Александр Павлович сделал практически сразу. Об этом говорит также и то, что заговорщики, не дожидаясь ответа наследника, деятельно приступили к подготовке заговора.

Император Павел опасался государственного переворота. Проанализировав опыт событий 1725, 1740, 1741 и 1762 годов, он сделал то, о чём подумывал ещё его отец, — реформировал российскую гвардию. Во-первых, состав гвардии был расширен — добавились Лейб-гвардии егерский батальон, полки — Лейб-гвардии гусарский и Лейб-гвардии казачий. Во-вторых, была пересмотрена заложенная ещё Петром Великим роль гвардии как кузницы офицерских кадров для армии. Павел прекратил практику записи дворян рядовыми в полки с младенческого возраста, место молодых представителей благородного сословия заняли обычные, хотя и наиболее тщательно отобранные рекруты. Гвардия перестала быть дворянской корпорацией, а стала тем, чем и должна была быть изначально, — отборными воинскими частями.

В популярной литературе часто пишут о многочисленных трудностях, которые доставило солдатам внедрение павловских новшеств в обмундировании и строевой подготовке. Но при этом обычно умалчивают, что одновременно был наведён жёсткий порядок в вопросах снабжения, питания и обмундирования. Как это ни парадоксально звучит на первый взгляд, но для солдат служба в павловское время была легче и спокойнее, нежели в предшествующее екатерининское и последующее александровское. Солдаты гвардии любили императора и были ему преданы.

Совсем другое дело офицеры. Для них, избалованных в предыдущее царствование не слишком обременительным несением службы, новые порядки оказались сродни стихийному бедствию. Один из офицеров описал произошедшую перемену в остроумных стихах:

Ахти-ахти-ахти — попался я впросак!
Из хвата-егеря я сделался пруссак.
И, каску поменяв на шляпу треугольну,
Веду теперь я жизнь и скучну и невольну.
Наместо чтоб идти иль в клаб, иль в маскарад,
Готов всегда бежать к дворцу на вахтпарад…

Потом публицисты будут говорить, что «дух воинский Павел заменил духом капральским», но всё-таки представляется, что участие в таком военном мероприятии, как развод караулов (пресловутый вахтпарад), более полезно для офицера, чем посиделки в клубе или танцы на маскараде.

Верный принципу субординации, Павел постоянно наказывал гвардейских офицеров как за их собственные оплошности, так и за оплошности их подчинённых. В таких условиях службы неизбежной стала высокая степень текучести офицерских кадров. Полковник Саблуков вспоминал, что из 130 офицеров Лейб-гвардии Конного полка, которые находились на службе к моменту вступления сына Екатерины на престол, только четверо остались в полку к 1801 году.

Другой мерой, которая должна была, по мнению Павла Петровича, обезопасить от участи отца, стало строительство в Петербурге нового дворца — знаменитого Михайловского замка. Замысел проекта особого укреплённого дворца государь начал составлять ещё в бытность свою наследником престола. Здание должно было сочетать комфорт и блеск императорской резиденции с безопасностью крепостного укрепления. Превратил царский замысел в полноценный архитектурный проект один из самых знаменитых русских зодчих Василий Иванович Баженов.

Указ о строительстве дворца Павел издал в первый же месяц своего правления — 28 ноября 1796 года: «Для постоянного государева проживания строить с поспешанием новый неприступный дворец-замок. Стоять ему на месте обветшалого Летнего дома».

Строительство под руководством зодчего В. Бренна шло рекордными темпами в 1797 году закладка, в 1800-м — освящение, а в начале 1801 года император уже праздновал новоселье.

Здание замка было окружено глубокими рвами с водой, в стенах нижнего этажа имелись бойницы, помещения могли вместить значительный гарнизон. Проживая в таком укреплённом дворце, расположенном в центре столицы империи, государь мог не опасаться повторения событий 1762 года.{40}