Семейные хроники Лесного царя (СИ)

Сильван нахмурился, задумавшись — его друг впрямь не шутил. Маг скривился, голову вновь сжало раскаленным обручем боли. Но он через силу продолжил размышлять, для уверенности рассуждая вслух:

— Значит, мне не привиделось: пока я лежал без сознания, ты опять меня потрошил. Что ты со мной сделал на этот раз?

Он опустил руку в воду, поискал внизу:

— Ты переделал меня в женщину? Может, я уже беременный? Если ты чего-то хочешь, ты ни перед чем не остановишься.

Яр расхохотался. Сильван нашел, что искал, удостоверился, но всё равно обиженно поджал губы: он-то знал, на что способен его друг, сам воочию не единожды видел, как тот безжалостно обходился с людскими телами, попавшими в его власть. О том, что сам перекроен им от шеи до пят, некромант и думать не желал, и забыть не мог.

— Как такое взбрело тебе в голову? — удивился Яр. — К тому же я ведь только что тебе сказал, что нам не быть любовниками.

— Тебе и не надо ни страсти, ни любви, — буркнул маг. — Вложишь внутрь и вырастишь.

— Глупости! Дай уберу мигрень, а то ты…

Но Сильван резким взмахом отбил протянутую руку. Даже отсел подальше. Правда, едва со ступеньки под воду не соскользнул, но Яр его удержал — и сам отодвинулся, чтобы не нервировать зря.

— Будто я не знаю, как ты относишься к людям! — бросил, рассвирепев, маг. — Даже к диким зверям у тебя больше сострадания! Делаешь с нами, что заблагорассудится! И не спрашиваешь разрешения!

Яр помрачнел:

— Во-первых, в этот раз я спросил у тебя разрешения. И пусть ты наверняка этого сейчас не помнишь, но ты был в сознании и дал согласие.

— Как? Я говорил с тобой в бреду? — разозлился Сильван.

— Ты не бредил! Ты хотел жить! И это была единственная возможность! — вспыхнул Яр. — Ты моргнул мне!

— Моргнул? — выразительно повторил маг.

— И во-вторых, — повысил голос Яр, — с каких пор ты причисляешь себя к людям? Ты некромант! Ты дважды умер! Трижды, если считать этот раз тоже. И два раза из трех тебя убили люди!

— Поэтому ты и был со мной так долго! — обвинил его Сильван. — Ты ненавидишь людей! И вообразил, что я обязан ненавидеть их так же сильно, как ты. Ты их презираешь! И как любопытный мальчишка, не отказываешь себе в удовольствии при каждом удобном случае выдергивать им лапки и обрывать крылышки, как каким-то бессловесным жукам!

— А вот это ты напрасно! — уже почти кричал Яр от несправедливого приговора в свой адрес. — Во-первых, у людей нет крылышек!

— Нет, иначе бы и их ты с наслаждением выдернул, — съязвил Силь, сложив руки на груди.

— Тьфу, это ты меня запутал, — отмахнулся Яр. — Во-первых, жуки вовсе не бессловесные. Они умеют общаться по-своему!

Сильван округлил глаза: эльф пугал его и смешил своим сумасшествием. Ксавьер и прежде не отличался здравомыслием, теперь, похоже, стал совсем плох.

— Во-вторых, — горячился лесной владыка, — я никогда не издевался над жуками! Тьфу, и да! Над людьми тоже не издевался, напрасно и бесцельно — никогда! Если причинял боль, то в исключительных случаях. Причем я одновременно всё испытывал на себе! Всегда! Даже когда мы вместе с тобой принимали роды у той крестьянки, обвиненной в колдовстве, помнишь? Кстати, спасибо ей, мне этот опыт очень пригодился, когда у меня жена рожала, — закончил он совсем тихо.

— Ты женат? — еще больше изумился Сильван.

— Да! — подтвердил Яр. — И это в-третьих! Моя жена — человек!

От удивления маг не знал, что и сказать. Только громко чихнул.

— Отец, всё! Хватит над ним мылиться… то есть — измываться! — на чих в купальню ворвалась Милена. В вытянутых перед собой руках она несла свежий черный балахон, пошитый кикиморами из мягкого бархата, прикрываясь им, как ширмой, от неподобающего девичьему взору зрелища. — Сам утверждал, что у него мозг о череп стучит, а сам всё трындишь и трындишь! Всё, вытаскивай его или я сама сейчас к вам залезу!

— Кстати, разреши представить, это моя дочь — Милена! — объявил Яр. Поднялся из воды, подал руку растерявшемуся Сильвану.

— Дочь? — повторил маг.

— Она нашла тебя в твоей башне и расколдовала. Сама! — лучась отцовской гордостью, поделился владыка Леса. Забрал у дочери из рук балахон, завернул в него мелко дрожащего некроманта.

Милена перестала делать вид, будто отворачивается и не смотрит: подхватила под руки мага, приобняла, увела его в опочивальню. Яр прошлепал следом — и на пороге поймал кинутый в лицо восточный цветастый халат, который обычно надевал после купания.

— Заморозил всего! Ледышка же совсем! — Милена усадила своего некроманта к накрытому столу, но развернула не к чашке с дымящимся бульоном, а к себе и, присев перед ним на колени, принялась растирать ему руки полотенцем, ворча на нерадивого папашу.