Семейные хроники Лесного царя. Том 2 (СИ)

Томил тоже растаял сердцем: кошка, что мурлыкала колыбельные ему в далеком детстве, по своей привычке примостилась на подоконнике, подвернув под себя лапки. И не обращала внимания на то, что почти весь подоконник теперь занимал горшок с цветком — прозрачному пушистому привидению, мягко светящемуся голубоватым светом, горшок нисколько не мешал. Томил встал, пусть пришлось потратить на это простое действие немало усилий, подошел к окну, с удовольствием принялся гладить покойную любимицу за ушком, еще при жизни облысевшем от дряхлости. Кошка громко размурлыкалась. Нэбелин, глядя на это, всплакнула по-новой, Крас ошарашено сел на лавку, Щур кашлянул, прикрыв рот ладонью.

Томил же смотрел, что творится на улице: вдоль шатающихся заборов и пригнутых к земле кустов-деревьев ураган гнал всяческий мусор. Обрывки занавесок, щепки от ставень, вырванные доски, сдернутые с просушки одеяла. Разодранные подушки прокатились комом, усыпали землю, как снегом, белым пухом, но вскоре и это всё сдуло… И среди беснования природных стихий — растерянные призрачные собаки, по привычке лающие на всё подряд, сидящие на крылечках кошки, мычащие перед родными калитками коровы, ждущие упряжки лошади. И петухи, самоуверенно пытающиеся переорать бурю.

— Черный маг их призвал с того света, потревожил покой, — проворчал из угла городовой. Он сидел на лавке, насупившийся, скрестив руки на груди. Под лавкой дремал его ездовой пес, поминутно вскидывая голову и поводя ушами.

Красимир, вдруг узревший карлика с мохнатым лицом-кулачком, вытаращил глаза и попытался вжаться спиной в стену печки.

— Он что ж теперь, видит меня? — взаимно удивился городовой. Обвел хмурым взглядом всех присутствующих, в разной мере изумленных и встревоженных происходящим, и крякнул: — Не к добру это! Ох, не к добру!

Томас хмыкнул: кто б сомневался, что не к худу! И зашелся в приступе кашля, согнулся вдвое, забрызгав кровью половик. Нэбелин кинулась к нему, лекарь попытался подсунуть горячее питье. Но перед глазами Томила всё плыло. Он видел город, весь целиком — почерневший от просачивающейся сквозь щит магии смерти.

На погостах вокруг крепостной стены шатались от ветра кресты, покрытые узкими кровельками, кренились, падали на рыхлую землю разрытых холмиков могил. Армия поднятых мертвецов двигалась к городским воротам, превозмогая ветер и град, подгоняемая волей того, кто стал частью Леса и теперь равнодушно разделял его стремления.

_________

Руун легко нашел беглецов. Возомнив, что ушли достаточно далеко от города, они имели наглость зажечь фонари на повозке, везущей княгиню и княжича. Но и без этих маячков дракон и его наездник без труда увидели бы их с высоты.

Марр не слушал нетерпеливого царевича, не накинулся, как коршун. Сперва он покружил над узкой дорогой, незамеченный людьми. Зато лошади сразу почуяли дракона, заволновались, внеся еще больше смятения в небольшой отряд, взвинтив седокам нервы еще сильнее. А Руун просто высматривал полянку, где можно было бы с достоинством приземлиться и не поломать крылья среди густых зарослей или не угодить в болотную грязь.

«Не дай им уйти!» — мысленно и вслух шептал Драгомир, вцепившись мелко дрожащими пальцами в ало-черную гриву.

«Куда ж они денутся», — скучным тоном отзывался Руун.

И вот оно, удобное живописное местечко — дорога сворачивала обратно к реке, проходила близко к берегу, вскользь касаясь широкой песчаной отмели, пологим мысом уходящей к воде.

Выгадав момент, Руун выпустил в небо клуб огня — и, красиво распахнув крылья, опустился на песок прямо перед беглецами. Многие лошади отпрянули назад или поднялись на дыбы. Некоторые, в том числе под Рогволодом, сбросили всадников и унеслись в темноту чащи, спасаясь от невиданного чудовища. Повозка из-за взбрыкнувших коней накренилась и сползла с дороги в канаву, перевернулась на бок, рассыпав груз и едва не придавив княгиню. Она от потрясения даже не вскрикнула, ладно нашлось несколько преданных людей, помогли выбраться ей и княжичу. Рогволод же на семью не оглянулся, пораженный представшим зрелищем.

С дракона на землю спустился Драгомир, вышел вперед. Его пламя приобрело насыщенный оттенок и стало многократно ярче, объяло все тело с ног до головы, плясало язычками на развевающихся от ветра волосах, даже одежда на нем начала незаметно тлеть — выдавая, какой пожар чувств вспыхнул внутри при виде князя.

— Ах, это ты, болотная шлюха, — процедил сквозь зубы Рогволод, смерив хрупкую фигуру противника взглядом. Однако против смелых слов колени князя заметно дрожали. И всё-таки он схватился за рукоять меча, готовясь дать отпор даже колдовству. Заявил: — Ты ничего нам не сделаешь! У каждого из нас есть обереги, против которых твои жалкие фокусы бесполезны!

Сказано это было в первую очередь для собственных людей. Ошеломленные видом дракона и горящего адским пламенем юного колдуна, дружинники при напоминании оберегов воспрянули духом.