Семейные хроники Лесного царя. Том 2 (СИ)

— А с Мирошем-то что? — искренне изумился Томил, схватил воеводу за рукав, не давая уйти. — Это же он среди братьев мышонок на самом деле, а не Евтихий! Он сиднем сидит в светлице материнского терема, точно девушка на выданье, тише воды, ниже травы. С ним-то что могло случиться такого страшного?

— Связался себе на горе с окаянным князем, чтоб проклятого порвало да вывернуло, вот что! Больше ничего не спрашивай, коли думаешь на тот берег отчалить, — заметно рассердился воевода.

Томил даже отступил на шаг, потребовал:

— Рогволод мой друг, не хули его мне в глаза.

— Не друг он тебе, — покачал головой воевода. — Не может быть твоим другом такая гниль мерзкая.

Томил развернулся и, не простившись, пошел к реке, к ожидавшей лодке. Эльфы, не смея ни о чем спрашивать, поспешили за ним.

— Открой глаза, ты же не слеп! — крикнул ему в спину воевода. — Ты сам знаешь, какой он человек!

— Ты подчиняешься своему царю, а я — своему князю! — не удержался, выпалил Томил, жестом велев эльфам забраться в лодку первыми. — И если твой царь решил уничтожить по своей прихоти мой город, я не стану пережидать у тебя в гостях! Лучше погибнуть с людьми, чем жить с нечистью!

— Не вздумай тягаться силами с Яром, — напоследок предупредил Михайло Потапыч. С высокого берега по воде далеко раскатился его рокочущий бас, заставивший поежиться не только эльфов и перевозчика, услышавших звериный рёв, но и Томила, разобравшего слова. — Люди слабее букашек под гневом бессмертного! Даже ты, ученик Щура.

Лодка вышла на середину реки, а Томил всё смотрел прямо перед собой, вряд ли что-то видя. В голове пылала мысль: воевода прав. Если всё действительно серьезно, если слухи о казнях вовсе не слухи, если князь чем-то прогневал царя, то людям крупно повезло, что городские стены до сих пор стоят. Насколько он знал по разговорам между Щуром и Лукерьей, Яр из тех, кто вспыхивает моментально, не давая себе труда сдерживать порывы или взвешивать поступки, однако подобные ослепительные вспышки и гаснут быстро. Теперь же воздух буквально пронизывало ожидание, что самое страшное еще впереди. Что же вытворил на этот раз Рогволод, заставив владыку Леса позабыть о своем вечном легкомыслии? Томил на горьком опыте знал, что князь способен на самые злые безумства, не думая о последствиях.

— Что смешного? — буркнул он, заметив неуместное счастье на лице Нэбелин. Младший эльф уселся вместе с ним на корме, прижался близко, а стоило Томилу к нему обернуться, как и вовсе повис на плече.

— Прости, — повинился менестрель, сияя. — Просто мне радостно, что час нашей разлуки откладывается.

Рэгнет, расположившийся на носу лодки, от столь эгоистичного признания своего воспитанника только закатил глаза к небу. Томил уже давно заметил, что старшего эльфа цель их путешествия волнует куда больше, чем младшего. Нэбелин слишком увлекся личными переживаниями, забывая о долге и частенько даже о приличиях, совершенно перестав слушаться Рэгнета. К слову, в каких именно отношениях состоит эта пара между собой, Томил открыто выспрашивать стеснялся, намеки же они оба упорно пропускали мимо острых ушей. В итоге он решил считать их кузенами или, на худой конец, моложавым дядей со взрослым племянником. При мысли, что ему приходится отбиваться от настойчивых поцелуев на глазах у отца «невесты», делалось еще более неловко, хотя и без того было несладко. Но ведь какой кровный родитель простил бы чаду столь развязное поведение? Отцы терпеть не могут ухажеров своих дочерей! В данном случае сыновей. Впрочем, кто ж этих эльфов знает, что у них принято и что разрешено.

— Заграничные девки стыда не ведают, — не выдержал, пробормотал лодочник, неодобрительно поджав губы. — Мало, что простоволосая ходит с непокрытой головой, в штанах в обтяжку и без юбки, тьфу! Так средь бела дня на мужика вешается, охальница. Ох, нелегко тебе с ней придется, парень. Такую даже плеткой не перевоспитать.

Томил счел за лучшее промолчать. Оправдываться перед посторонним не имело смысла, как не было резона и утверждать, что Нэбелин не девка, а несчастный кастрат. Благо его спутники не понимали здешний язык, а на укоризненные взгляды смертных эльфам вообще было плевать.

Тем более лодочнику стало не до разговоров — у него весло в руках внезапно задергалось. Томил заглянул за борт: так и думал! Из воды показалась мокрая макушка водяницы, а за макушкой высунулись и белые в синюшность тонкие руки — уцепились за лопасть весла и взялись дергать со всей нечеловеческой силой.

— Ты чего делаешь? — воскликнул Томил.

Водяница ойкнула и мигом ушла ко дну — не ожидала, что в лодке найдется тот, кто сможет проникнуть взором под покров невидимости. Однако тут же снова поднялась на поверхность в ореоле пузырей. Откинула волосы с бледного круглого личика и показала Томилу длинный черный язык:

— Бе-е! Утопить его собираюсь, не видишь разве? Не мешай!

И она опять ухватила весло, принялась тягать, соревнуясь силой с перевозчиком. От их своеобразной драки лодка раскачивалась всё сильнее, Томил всерьез испугался, как бы ему и эльфам не пришлось нежданно искупаться.