Семейные хроники Лесного царя. Том 2 (СИ)

— Дружба? Сивый, ты что? Окстись, дружба осталась в сопливом босоногом детстве. Я приказываю тебе сделать это, потому что я твой князь, черт возьми! — не стал лицемерить Рогволод. — Я не могу ждать и подстраиваться под твое настроение!

— Да, ты прав, конечно. Ты князь. И должен поступать только так, как желаешь сам. Твоя воля превыше всего, слово твое закон для нас, твоих холопов.

— Эй, Сивый, не переиначивай! Или тоже взбрыкнуть решил?

Рогволод неосознанно сжал руки на его шее. Однако Томил не внял предупреждению, говорил и говорил дальше, осмелев до безрассудства от болезненного разочарования:

— Что не так? Разве не происходит всё по твоему желанию? Я надеялся, что мы с тобой думаем одинаково, тщился быть твоим советником, но куда мне, скудоумному, проникнуть в высшие замыслы. Когда ты отправил меня в Бурое ханство, чтобы я договорился о торговом союзе, я обещал хану твою дружбу. Хан мне поверил и отослал к тебе своих людей. Откуда же мне было знать, что дружбу ты понимаешь иначе. Что на пиру ты услышишь в их речах нечто для себя обидное и прямо за столами натравишь на гостей скоморошьих медведей. Когда хану доложили об этом и он вызвал меня, я клялся, что такого просто быть не может, что на тебя клевещут недруги. Мне повезло, хан не четвертовал меня сразу же, не отдал палачам на пытки, а милостиво швырнул в темницу, велев приковать на цепь за шею, как брехливую собаку.

— Томил, они вели себя оскорбительно, я не мог стерпеть… — упорно пытался оправдаться Рогволод.

— Что они тебе сказали такого? Ты можешь вспомнить слово в слово? Не отрицай, ты был пьян, в таком виде ты родного сына не пожалеешь, пришибешь ни за что.

— Сивый, не зарывайся.

— Иначе что? Теперь ты кинешь меня в земляной мешок? Давай, я уже привык к такому жилищу, сколько просидел у хана, посижу и здесь. В родном городе и тюрьма отрадней. Чем будешь меня кормить? Плесневелым хлебом? Согласен. Только прошу, не черствыми лепешками, я ими уже сыт.

— Хватит, я понял твою обиду. Но я же послал за тобой Богдана и выдал денег на откуп.

— Покорно благодарю, мой князь, за твою щедрость, — тихо произнес Томил. От этого смиренного тона Рогволод зубами заскрипел.

— Чем же теперь ты думаешь откупиться от лесного царя? Золото Яр не возьмет, сам не беден. Ведь ты заранее всё просчитал, правильно? Когда решил выкрасть его младшего сына, в котором Яр души не чает, когда бесчестил мальчишку, когда бросил на пытки и посрамление — прекрасно зная, кого ты взял к себе палачом и как он отнесется к сыну своего врага! Ты ведь знал наперед, как защитишь город, данный тебе твоим дедом? О чем ты думал, Рогволод?! Я готов простить тебе, что ты бросил меня, но то, что ты сделал с городом — этого я тебе никогда не прощу.

— Я не нуждаюсь в твоем прощении, Томил Сивый. В чем-то хан был прав — ты действительно тот еще брехливый пёс. Помни: собак, что кусают своих хозяев, вешают на осинах.

Рогволод решительно подошел к двери, но негромкий голос заставил его помедлить и насторожиться:

— Обереги на твоей груди — мне не хватило бы умения сделать их самому. Тогда мне помог Драгомир. Я попросил его, и мы просидели над ними с вечера до рассвета, я рассказывал без умолку, какой замечательный у меня друг… Ты обязан своей жизнью ему, не мне. Уже дважды обязан! Если б не эта защита, птицы не гадили бы тебе на темя, а давно бы выклевали глаза.

Рогволод выслушал — и сплюнул. Он покинул дом лекаря через черный ход, пошел восвояси, пробираясь огородами, как вор, держась заборов, пригибаясь и прикрывая голову.

Томил остался сидеть на месте, уставившись в одну точку.

В комнату вошли эльфы, за ними заглянул лекарь:

— Дверь, кажется, хлопнула? Он ушел?

Нэбелин положил руки на плечи возлюбленного, поцеловал в висок, заставив вздрогнуть и будто бы очнуться.

— Отец, — Томил поднялся, чтобы встать перед родителем и склониться в поясном поклоне, — благослови нас!

Он дернул Нэбелин за руку, эльф сообразил — и радостно отвесил поклон, замерев бок о бок с возлюбленным, который не спешил разгибаться.

Лекарь растерялся:

— Как же так-то? Не умылись с дороги, ей даже в платье переодеться не дал. Подожди, хоть соберу на стол, надо же отметить…

— Нам некогда ждать, — твердо возразил жених. — Возможно, скоро придется уехать. Кто знает, когда вернемся и сможем ли вернуться вообще.

Про то, чтобы нарядить своего эльфа в платье, Томил больше и думать не хотел — после рассказа Рогволода о том, как тот выставил Мира девкой.

— Но как же?.. Что же?.. — бестолково засуетился лекарь.

— Не нужно святых образов, батя, — подсказал Томил. — Нам всё равно не суждено венчаться в церкви.

— Господи, как же… — вздохнул родитель. Решился, задрожал голосом, заблестел слезой — легко коснулся рукой одной макушки, потом второй: — Живите счастливо, дети мои! Вот такой вам от меня завет.

— Благодарю, — выпрямился Томил, растроганно отвернулся, пряча глаза от «невесты».