Семейные хроники Лесного царя. Том 2 (СИ)

Евтихий вернулся домой с полчаса назад. Сразу отпустил Полкана в конюшни, (ибо чудо-конь спешил проведать, всё ли в порядке с его гаремом кобылок). Прибывшую с ним дочь Сильвана старший царевич почти всё время держал за руку, Яр не мог этого не заметить. Даже когда к ним прибежала счастливая старейшина гоблинов, Тишка следил за их объятиями с плохо скрытым беспокойством и при первой же возможности подозвал Грушу обратно к себе поближе. Еще больше Яр нахмурился, заметив, что доверие это взаимно — Грюнфрид очевидно волновалась перед встречей с родителем и на удивление предпочла остаться под защитой Тишки, а не пошла с гоблиншей, чтобы освежиться и отдохнуть после путешествия. Сам Евтихий, будь он один, сразу бы нашел отца, затискал бы и зацеловал с разлуки, после чего спокойно отправился бы в баню, смывать пыль дорог. Но из-за гостей приходилось терпеть и ждать. Ведь, не будь рядом Тишки, Руун точно раздумал бы встречаться со своим бывшим возлюбленным и сбежал бы, сиганув в распахнутое окно.

Внутренний двор пересекли две стремительные тени: ведьма на метле и быстрокрылая горлица благополучно приземлились на широком балконе.

«Вот и наши дамы!» — объявил Яр.

«Наконец-то», — пробурчал Светозар.

«Заждались нас? — весело отозвалась Милена. И тотчас взвизгнула, так что эхо ее голоса разнеслось звоном по всей Дубраве, даже Яр чуть не оглох: — Тишка вернулся?! А дочку мою привез зелененькую? Уже лечу-бегу к вам!»

«Солнышко, где ты свою метлу потеряла?» — спросил Яр.

«Щуру оставила! На всякий случай, вдруг ему пригодится,» — беззаботно отозвалась Миленка. Яр уловил легкие шаги своих любимых чародеек, они торопливо спускались по крутым ступенькам винтовой лестницы.

«Пап, а маме понравился дядюшка Виар!» — ехидно наябедничала на родительницу Миленка.

— Красивый, обходительный мужчина, вот это настоящий князь! — донесся голос Лукерьи, сперва тихо, но делаясь всё громче с каждым преодоленным витком лестницы. — Конечно, на такого редкого красавца посмотреть приятно. Сама будто не пялилась на него постоянно?

— Но помолодевший Щур ей понравился еще больше! — воскликнула Милка.

Она козочкой перепрыгнула через несколько последних ступенек — и кинулась в раскрытые объятия отца. Яр поймал свою «малютку», с трудом удержался на ногах, отчего оба вынужденно закружились в подобии танца. Лукерья, глянув на них, покачала головой и ушла вперед, ведь от тронного зала их отделяла еще ровно половина дворца.

— Пап, а ты позволишь Щуру ухаживать за мамой? — с невинным видом спросила дочурка по пути. — Он холост, она свободна, а он так давно в нее влюблен! Мне кажется, им будет весело стареть друг с другом.

— Не думаю, что Щур снова захочет пережить старость и терпеть болезни. Кажется, ему уже хватило, — улыбнулся Яр, не глядя в сторону бывшей супруги. Та тоже отвернулась.

— А Красимира мне жалко! — продолжала щебетать царевна. — Он ужасно расстроился, когда понял, что проигрывает дряхлому старикашке. А ведь он влюблен в маму не меньше, чем Щур. По годам он мучается, конечно, не так долго, но пылает неразделенной страстью столь же пламенно!

— Солнышко, оставь своей маме право решать самой, с кем разделить будущее, — мягко произнес Яр. Лукерья, обернувшись, сверкнула очами так, что лесного царя озноб пробрал. Он благоразумно сменил тему: — Милена, подумай лучше о том, зачем ты пригласила к нам в гости дракона. Первого возлюбленного твоего будущего мужа! Не боишься, что Силь вспомнит былое?

— Во-первых, папочка, в наш Лес дракона пригласил ты сам. Еще сто лет назад, помнишь? Твое царское решение для нас закон.

Яр хмыкнул на ловкое крючкотворство дочурки.

— Да-да, не перекладывай ответственность за свои порывы на меня, — пригрозила пальчиком довольная царевна. Продолжила: — Во-вторых, бедняжке просто некуда податься. Неужели тебе не жаль бездомного несчастного красавчика, последнего представителя своего рода? Если мы не примем его к себе, не защитим от людей, драконы совсем переведутся на свете. Это же огромная потеря для природного богатства! Ну, и в-третьих, если сейчас, до нашей свадьбы, Ванечка не поговорит по душам со своей зазнобой, тогда мне действительно всю жизнь придется тягаться с ним за его сердце. Нет, я помню, что у Ванечки два сердца, но мне нужны оба, целиком!

— У колдуна два сердца? — ужаснулась Лукерья, передернула плечами. — Я знала, что он нелюдь, но чтоб настолько!

— Он не виноват, это моя работа, — пояснил бывшей жене Яр. — Я отдал ему сердце из своей груди, чтобы он смог выдержать любовь нашей дочери.

Лукерья скривилась еще больше:

— А ты теперь, выходит, бессердечный? Нет, не надо, больше ничего не говори, не хочу ничего знать! — она демонстративно закрыла уши ладонями.