Семейные тайны

– Но ты его закончила? Джи Ди, ты не представляешь, как это замечательно! Бен будет вне себя от радости. Если только я с ним вообще заговорю.

– Да, после воплей, которые ты устроила по поводу того, что в экспедицию берут не тебя, а Клэйтона, перейти на нормальный тон будет непросто.

– Дело было не во мне, а в Уиллоу, как ты понимаешь. Бен носится с моей беременностью, как с писаной торбой. Можно подумать, глядя на него, что я – единственная женщина, которая когда-либо собиралась родить. Это ж надо сказать такое: путешествие будет для меня слишком трудным в моем положении.

– Прошу тебя, – умоляюще подняла руки Джи Ди. – Я уже тысячу раз это слышала.

– Извини, – сказала Линдси, – я все еще не могу остыть.

– Так ты уверена, что я выгляжу хорошо? – спросила Джи Ди.

Линдси доверительно улыбнулась ей.

– Ты выглядишь прелестно. Ты ведь тоже скучала по Бену, а?

– Я?.. Скучала. Бог знает, почему. Он на меня не обращает никакого внимания, только проверяет, что я сделала, да просит следить, чтобы ты пила молоко и не перенапрягалась. Он не видит во мне женщину, я всего лишь некий одушевленный объект, на лбу у которого написано: «писатель».

– Он весь в фильме сейчас, и ты это знаешь. Имей немного терпения и войди в его положение.

– Только этим и занимаюсь. А что мне еще остается? Ничего.

– Ты ведь любишь Бена, а?

– Люблю? Нет, такого я никогда не говорила. – Джи Ди присела на краешек кровати. – Да, люблю, черт меня возьми! Я даже не знаю, когда это случилось. Просто случилось, и все тут. И теперь у меня предчувствие, что твой красавец братец окончательно разобьет мое глупое сердце – я ведь совсем не в его духе, и ты это знаешь. Из твоих рассказов я поняла, что ему нравятся пышные блондинки, а я? Низенькая, темноволосая и плоская, как доска!

– У тебя прекрасная фигура, Джулия Диана, и я не желаю больше слушать эту самоуничижительную белиберду. А что касается любви к Бену – так ведь я знаю, поверь мне, как это вдруг внезапно обрушивается на тебя, и ты совершенно беспомощна противостоять наваждению. Но не спеши объявлять свое сердце разбитым, пока для этого не появятся веские основания. Бен сейчас пребывает в другом измерении. Так что потерпи немного.

– Немного – значит вечность? – спросила Джи Ди с улыбкой. – Кстати, тебе очень идет это платье. Золотой цвет чудесно гармонирует с твоими волосами.

– А под золотом скрыт маленький баскетбольный мячик – ребеночек. Я не думала, что живот обозначится так рано – я всего-то на пятом месяце. Это Уиллоу наливается соком от того молока, которое вы в меня регулярно вливаете.

– Линдси, Линдси, ты светишься, ты вся полна женственности. Беременность определенно красит тебя. От тебя исходит какое-то свечение. А отец ребенка? Ты о нем все еще думаешь?

– Каждый день, – тихо сказала Линдси. – И каждую ночь вижу во сне. Я всегда буду любить его, Джи Ди. Никто другой не займет его место в моем сердце, в моей душе.

– Как бы я хотела… А впрочем, давай я помогу тебе с обедом. У меня отменно получались бутерброды с ореховым маслом – помнишь то, что показывают в рекламе по телевизору. Это, пожалуй, все, что я умею готовить.

– Говорила ведь Бену, что сумасшествие – устраивать прием с домашним столом. Придет Фонтэн, и человеку, добывшему для фильма двадцать миллионов, подадут жареное мясо, вареную картошку и бобы из банки. Вообще-то мы несерьезно подошли к этому моменту.

– Двадцать миллионов, – пробормотала Джи Ди, покачивая головой. – Фантастика!

– По большому счету, гроши, если ты заглянешь в расходную книгу. Ты и представить не можешь, сколько стоит частная студия, например.

– Ладно, ладно, мисс ассистент-администратор, я уже поняла, – со смехом оборонялась Джи Ди. – Главное для меня, чтобы остались деньги нанять исполнителей, а то еще позабудете. Мне даже не верится, что живой человек из плоти и крови станет Онором Майклом Мэйсоном.

– У меня тоже мурашки бегут по коже при одной мысли об этом, – сказала Линдси, машинально положив руку на живот.

– Вот видишь, ты меня понимаешь.

Зазвонил звонок.

– А вот и они, – встряхнулась Линдси. – Пойдем, прелестница.

– Пожалуй, я лучше отсижусь в шкафу, пока Фонтэн не уйдет.

Линдси открыла дверь и сразу оказалась в объятиях брата. Он долго держал ее так, потом отодвинул на расстояние вытянутой руки и критически осмотрел с головы до пят.

– Прекрасно, – сказал Бен. – Ты здорово выглядишь, Линдси. Как себя чувствуешь?

– Превосходно.

Бен наклонился к животу и заговорил:

– Привет, Уиллоу! Как жизнь, крошка? Ничего? Тебе там удобно?

– Бенни, прекрати, – сказала Линдси, смеясь во весь голос. Она встряхнула брата за плечо и посмотрела за его спину. – А где гость?

– Он задержался наверху, в моей квартире. Ему надо позвонить кое-кому. Он сейчас придет.

– Отлично, – сказала Линдси, закрывая дверь. – Боже, вы только взгляните на его загар!

Бен рассеянно улыбнулся.

– Загоришь тут, когда за три недели объедешь пустыни четырех штатов. Мы просто изжарились.