Семейные тайны Армстронгов

— Мы можем обратиться в суд и добиться продажи этого дома принудительно, — заметил Питер.

Сьюзен громко вздохнула и сочувственно посмотрела на Нико.

— Чего бы нам делать не хотелось… Я хочу, чтобы ты понял, что это будет правильно, Нико. Для Алекс, для всех нас.

Глядя, как эта пара с явной симпатией смотрит друг на друга, Джеффри сказал:

— А мы вообще-то уже исчерпали все возможности сохранить эту семью?

— Да, — решительно сказала Сьюзен. — Этот брак больше не существует, потому что в нем нас трое.

— Трое? — переспросил Джеффри, в ужасе от этого неожиданного разоблачения.

— Вот именно, трое: я, Нико и его чертежная доска! — Она с укором взглянула на Нико, и оба вдруг расхохотались.

Джеффри недовольно покачал головой.

— Тогда мы должны сойтись на том, что договориться нам не удалось, и пусть все решает суд.

Сьюзен подалась вперед и заглянула Нико в глаза.

— Я знаю, что ты любишь Армстронг-хаус, Нико, но в свое время из-за него чуть не расстались твои родители.

— Именно! Поэтому-то мне и представляется, что продажа этого дома будет предательством по отношению к моим родителям и моей семье. А в будущем это станет предательством по отношению к Алекс. Это ведь и ее наследство… Кстати, почему бы нам не попросить Алекс решить судьбу этого дома?

— Алекс — всего лишь десятилетний ребенок; детям в таком возрасте не стоит задавать вопросов более сложных, чем с какой начинкой они предпочитают пиццу, — предостерег Джеффри.

— Боюсь, что я склонна согласиться с твоим адвокатом, — поспешила ответить Сьюзен.

— Это все потому, что ты знаешь: Алекс тоже не хочет, чтобы дом был продан. Она любит его так же, как и я, — сказал Нико.

— Однако мы должны быть реалистами, — ответила Сьюзен. — Что Алекс понимает в финансах или обеспечении нашего будущего — или даже просто в том, что будет лучше для ее собственного будущего?

Нико откинулся назад и задумался.

— Я всегда хотел, чтобы в один прекрасный день этот дом достался Алекс, — наконец сказал он. — Я хотел передать его ей так же, как он в свое время был передан мне — через многие поколения.

Книга первая 1840—1848

1

Метель все не утихала, заметая снегом георгианские окна маленьких магазинчиков в окрестностях Графтон-стрит в Дублине. Снег начал срываться еще этим предрождественским утром и шел целый день. Анна стояла у прилавка шляпной лавки вместе со своими младшими сестрами, Флоренс и Софией, и двоюродной сестрой Джорджиной, которая гостила у них на праздники. В магазинах было полно народу, и молодые женщины делали последние рождественские покупки.

— Анна, уже почти четыре! Нам нужно возвращаться домой, чтобы успеть приготовиться к праздничному ужину, — сказала София.

— Обещаю: на сегодня это последняя наша покупка, — ответила Анна, обменявшись с Джорджиной удивленными взглядами по поводу раздражения сестры. Две старшие девушки провели Флоренс и Софию практически по всем магазинам на Графтон-стрит.

Хозяин магазина завязал ленту на шляпной коробке красивым бантом и вручил ее Анне.

— Может быть, что-то еще, мисс? — с широкой улыбкой спросил он.

— Нет, думаю, мы уже купили достаточно, — усмехнувшись, ответила Анна. Все девушки были нагружены различными коробками и подарками.

— Желаю вам хорошего дня и счастливого Рождества! — сказал мужчина.

— Счастливого Рождества! — на пару пропели Анна и Джорджина, выходя за младшими девочками на улицу.

— Вот теперь нам уже действительно пора возвращаться к экипажу на Стивенс-Грин. Папа будет в ярости, если мы опоздаем к ужину, — настаивала София.

— Идите вперед — мы за вами, — заверила ее Анна.

София бросила на нее предостерегающий взгляд, чтобы они не задерживались, и пошла с Флоренс вперед. Анна с Джорджиной заговорщически переглянулись и, хихикнув, последовали за ними.

— Для кого эта шляпа? — спросила Джорджина.

— Так, для одного друга.

Девушки с самого детства были очень близки, несмотря на то что Джорджина жила в деревне. Анне часто казалось, что Джорджина ей даже ближе, чем ее родные сестры или брат. Как будто они с ней были рождены, чтобы знать мысли друг друга. Они ничего не скрывали друг от друга, не было никаких секретов. Анне был двадцать один, она была на год младше Джорджины.

— А когда начнется званый вечер? — спросила Джорджина, когда они проходили мимо группы, распевающей под уличными фонарями рождественский гимн «Дай вам Бог веселья, господа».

— Папа сказал, что гости начнут съезжаться к семи.

— А когда приедет лорд Армстронг? — понимающе взглянула на нее Джорджина.

— Кто говорит, что он вообще приедет? — вопросом на вопрос ответила Анна, но лицо ее зарделось румянцем.

— Ты сама прекрасно знаешь, что он приедет.

— Но этот снегопад… Ему ведь нужно проделать долгий путь с запада, — сказала Анна.

— Он преодолеет его, — заверила ее Джорджина. — В конце концов, он ведь едет по очень важному делу, не так ли?

Анна потянулась к кузине и схватила ее за руку в перчатке.

— Джорджина, думаешь, он будет говорить с отцом сегодня вечером?

— Разумеется, он сделает это. Он ведь обещал тебе, верно? К тому же он уже обсуждал это с твоим отцом.