Семейные тайны: Практика системных расстановок. Семейное воспитание и развитие личности ребенка: Книга для родителей и педагогов

– Я ее очень люблю, но за ней чувствуется шлейф страха, ожидание какой-то беды. С отцом я в безопасности. Но он ушел, и я теперь в шоке.

Первым моим желанием было поставить заместителя пугающей ситуации, беды, о которой говорил сын. Я посмотрела на клиенток и увидела, что из глаз Риты, всегда так артистично и надменно ухмыляющейся, текли слезы. На мой вопрос, о чем она плачет, женщина ответила, что ей страшно увидеть нечто, чего она не хочет видеть.

– Вы знаете, о чем речь?

– Нет, не уверена, что знаю точно… Но в моей семье, по ощущению, случилось нечто, о чем не принято говорить. Но что именно – это загадка, тайна тайн.

Я тоже была озадачена, хотя уже становилось ясным, что если в семье есть страшная тайна, то ребенок может молчать, наделенный негласным посланием семьи эту тайну скрывать.

Чтобы найти безопасное место для маленького Сени, я вернулась к отцу и его жене. Здесь тоже была тайна. Иосиф Семенович скрыл от супруги, что имеет сына на стороне, и явно очень боялся быть разоблаченным. Может, нам будет достаточно развязать этот узел, чтобы ребенок заговорил?

Я развернула заместителей мужа и жены лицом друг к другу. До этого они стояли, как влюбленные – рука в руке, плечом к плечу. Но в новой позиции муж скуксился, начал переминаться с ноги на ногу и не мог поднять глаз на женщину.

– Мне так стыдно, что я готов провалиться сквозь землю. Она для меня самый дорогой человек на свете, и я перед ней очень виноват, – сказал заместитель мужа.

– Скажи ей об этом, глядя в глаза, – попросила я его.

Волнуясь и запинаясь, он повторил эту фразу уже адресно и вдруг схватился за сердце.

– Наверное, я – стерва, – сказала мне заместительница жены, – но у меня к нему очень нежные чувства. – Мне главное, чтобы он был жив и здоров.

– Печет, больно, – мужчина тяжело задышал и растерянно посмотрел на меня.

– Сойдите с этого места, посмотрите мне в глаза, почувствуйте себя здесь и сейчас, в этом помещении, – я отвела заместителя на два шага назад и вопросительно посмотрела на Яну.

– У него был инфаркт, когда родился Сеня, и с тех пор он не выезжает за пределы Израиля.

На новом месте мужчине стало легче.

– Вы можете продолжить? – спросила я его с надеждой. – Вы – заместитель здорового Иосифа Семеновича.

Заместитель улыбнулся и согласно кивнул.

– Я очень виноват перед тобой, – сказал он жене, – я тебе изменил, но не предал. Ты навсегда останешься моей женой и любимой женщиной. Мне очень жаль, что я причиняю тебе боль. Пожалуйста, прими меня с моими грехами – таким, какой я есть.

Женщина молча смотрела на блудного мужа, но смотрела по-доброму, без тени осуждения.

– Это мой сын, – ободренный доброжелательностью жены, сказал мужчина.

Жена кивнула головой и тихо сказала:

– Это твой сын. Я счастлива, что ты остался со мной и что ты жив.

– Я тебя вижу, – немного погодя, добавила она, глядя на заместителя мальчика. Тот подошел к отцу и взял его за руку.

Всем полегчало. На одну тайну стало меньше. Может быть, для разрешения вопроса о молчании мальчика этого и было достаточно, но меня беспокоила заместительница матери, которая смотрела то на сына, то на его отца чуть не плача.

– Я испытываю чувство вины и сильной неловкости, словно обманула и сына, и этого мужчину.

При этих словах заместитель мальчика спрятался за спину отца и оттуда опасливо поглядывал на мать.

«Да, – подумала я, – малым мы не обошлись. По-моему, все только начинается». Я посмотрела на Яну. Она сидела пунцовая и как будто вжалась в кресло.

– Яна, ты знаешь, о чем речь?

– Да, я уже немного рассказывала вам. Мы крестили Сенечку, когда он заболел воспалением легких. А Иосиф – ортодоксальный еврей. Он не раз недвусмысленно намекал мне, что будет обеспечивать нас и поставит сына на ноги, если я буду уважать его веру и принципы. И теперь я живу в страхе, что он узнает о крещении мальчика и откажется от него. Я даже крестильный крестик выбросила. Каждый раз, когда говорю с Иосифом или получаю денежные переводы, испытываю немыслимые угрызения совести.

Ее заместительница согласно кивала:

– Да, это именно то, что я чувствую – вину и угрызения совести. А еще я очень злюсь на этого мужчину.

– Скажи ему об этом – сможешь сказать? – спросила я заместительницу Яны.

Та долго силилась, но была не в состоянии даже поднять на мужчину глаза, даже слово вымолвить. Глядя на ее потуги, заместитель сына вышел из-за спины отца, подошел к матери, опустился на землю и обнял ее колени. Я внутренне ахнула. Это было очень символично. Сын молчал из солидарности и любви к матери! Я развернулась в сторону Яны и показала на сценку отношений ее и ее сына.

– Понимаешь, о чем это, Яна?

– Да, – но, помолчав, в отчаянии добавила: – Что же мне делать?

– Я не даю советов. Ты просила в расстановке найти причину молчания ребенка. Мы с заместителями сделали для тебя все, что могли. Принимать решение, как действовать, – это уже твоя задача. Можешь сейчас встать в расстановку на место своего заместителя. Возможно, здесь придет ясность.