Семейные узы

– Влад, что я скажу мальчишкам? Как я объясню им, что папы больше нет, что они не смогут даже проститься с ним? – плача, спрашивала Даша.

– У меня нет ответа на твои вопросы, но я должен многое сделать за половину дня. – Лев Борисович, Вы справитесь с женой сами?

– Галя сейчас с мальчишками, наверное, уже дома. Вместе попробуем справиться, – ответил отец Максима, смахивая слезы. – Дочка, ты держись, это надо пережить вместе.

Галина Ивановна, увидев заплаканную Дашу в сопровождении Влада и своего мужа, догадалась о трагедии, но не подумала о сыне. Влад взял все на себя.

– Галина Ивановна, присядьте, – предложил ей Влад.

– Что случилось? Что-то с Максимом? Он жив?

– Он погиб в ДТП, – сказал он, обнимая женщину за плечи. – Мне очень жаль. Крепитесь.

Женщина уткнулась лицом в передник и заплакала. Никита и Егор вопросительно посмотрели на мать, которая присела на диван.

– Это правда, мальчики. Наш папа погиб, – сказала она тихо, прижав сыновей к себе. – Не стесняйтесь своих слез, плакать не стыдно, а вам станет легче. – Она, обняв сыновей, так и сидела с ними на диване, пока не приехал ее отец. – Владу надо помочь, – сказала она приехавшей Маргарите Николаевне. – Папа, побудь с ребятами, у меня нет сил, прости.

Она прошла в свою комнату, упала навзничь на кровать и дала волю слезам. Она рыдала, уткнувшись лицом в подушку, которая еще хранила запах мужа. «Господи, за что? Почему ты отмерил мне счастья лишь на десять лет? Как я дальше буду жить без него? Что будет с нами?» – шептала она. Сколько прошло времени, она не знала. Рыданья прекратились в тот момент, когда чья-то рука нежно коснулась ее головы и погладила по волосам. На краю кровати сидел отец Даши.

– Папа, родной, почему это случилось с нами? – спросила она, прижавшись к его груди.

– Максим будет в твоем сердце, в ваших детях. Надо принять то, что случилось. Исправить ничего нельзя, а пережить надо. Думай о детях, о родителях Максима. Его сестра не приедет на похороны, поэтому они состояться уже завтра, – говорил отец, прижав ее к себе.

– Как завтра? Почему? – глядя на отца, задала она вопрос.

– Мы так решили все вместе. Ждать не кого, и лежать ему там, нет причины. Утром привезут в траурный зал около десяти, мы с ним простимся там. Дашенька, ты видела его и знаешь, что зрелище неприятное. Пусть мальчишки запомнят его живым. Гроб будет закрыт. Влад всю организацию взял на себя. Кто-то из компании ему помогает. Хочешь, я или Санька останемся с тобой?

– Как мама Максима? – спросила Даша.

– Держится. Я увез их с мужем домой. Завтра утром они придут сюда. Ребят мы накормили, правда, поели они плохо. Тебе бы выпить чай или кофе. Ты знаешь, который час? Семь вечера. Поднимайся, умывайся и иди в кухню.

Сыновья обняли мать, проводив ее на кухню. Здесь сидели Санька, Влад и Маргарита Николаевна.

– Я в порядке, ребята. Присаживайтесь к столу, поговорим под чай, – говорила Даша, оглядывая собравшуюся семью за столом. – Саша сделай мне кофе. – Рита, ты поможешь мне с одеждой? Что нужно для траура? – Влад, говори все, что сочтешь нужным, а ты, пап, доставай все, что есть в холодильнике. Может, кто голоден. День был для всех трудным.

– Даша, я тебе все привезла, – ответила Маргарита Колосова. – Пакет стоит в твоей спальне. Мальчикам выбрала темные вещи. Утром мы приедем с папой, а Саша останется с тобой.

– Даня, я Ирине позвонил. Она приедет завтра прямо туда, – говорил Санька, обнимая сестру за плечи.

– Даша, меня с утра не будет. Ты ни о чем не переживай, я все организовал, что нужно сделал, – говорил Влад, положа свою руку на ее ладонь. – Тебе самой что-нибудь нужно?

– Спасибо. Вы езжайте по домам до завтра. Вам всем нужно отдохнуть, – говорила она негромко, заметив фотографию Максима в рамке с траурной лентой. – Он на этом фото такой счастливый. Ты выбрал удачный снимок. Портрет заказал? – обратилась она к Владу.

– Портрет готов, а вещи для Макса, я взял в шкафу по совету Никиты, – ответил Влад. – Прости, Даша, я должен сейчас уйти.

Ночь, как и следующий день, дались Даше с трудом. Сыновья не отходили от матери. В траурном зале не было громких рыданий, здесь стояла тишина. Были только слезы, которые не кончались. Сквозь пелену слез, Даша смотрела на гроб, как будто ее взгляд мог вернуть ей мужа. Положа руку на крышку, она погладила мягкую обивку, как это делала каждое утро, гладя Максима по щеке, чтобы разбудить его ото сна. Потом было кладбище, поминальный обед и квартира, в которой уже никогда не будет Максима. На следующий день, утром Даша ехала на могилу мужа с сыновьями. Положив свежие цветы, она негромко разговаривала с ним, когда рядом остановился Громов.

– Я не сошла с ума, если Вы об этом. Я не успела сказать ему очень многого. Возможно, он меня услышит сейчас, – говорила она, не поворачивая головы в его сторону.

– Примите мои соболезнования, – сказал Громов, касаясь рукой ее плеча. – Простите меня.