Семейный гамбит

Вот и закончился этот непростой день. День, который мы провели с нашей дочуркой. Всё было замечательно. Мы даже спели за столом песню, как выразилась Юля, песенку её детства "Голубой вагон". Потом дружно смотрели видео с Юляшкой, которое мы снимали с Кириллом, начиная с её рождения. Я не выдержала до конца, ушла на кухню, якобы ставить чайник. Чайник я поставила и тут же зашла в ванную комнату, включила воду и наревелась от души. Душа болела, ох как болела моя душа. Наверное, никогда не смогу забыть и никогда не смогу простить его. Мне даже не хочется называть его Кириллом. Просто Он. Я не понимаю себя. Вроде уже и любви нет, и не бьется сердечко при виде Его, не дрожат и не подгибаются ноги от Его низкого хрипловатого голоса. Да и не жду встреч с Ним и, честно говоря, когда не вижу и не слышу, не вспоминаю о нём. И что не так со мной? Когда я решилась поделиться с мамой своими мыслями, она грустно усмехнулась:

– Не знаю, чем помочь, девочка моя. Тебе видимо суждено пройти через эту боль. Это так реагирует твоя душа на рассыпавшиеся мечты о сказке "жили они долго и счастливо и умерли в один день". До сих пор не можешь забыть, как он растоптал твои чувства, твою любовь. И не просто растоптал, а топтался по ним не один год. Не можешь смириться c ложью, когда он приходил домой и говорил, что любит, что скучал, ждал встречи. Оказалось, всё не так. Не каждый человек забывает об этом быстро. Если бы ты не любила его так сильно, может и не было бы так больно. Когда-нибудь всё закончится.

Я умылась холодной водой, посмотрела на себя в зеркало, вздрогнула и принялась искать какую-нибудь косметику, что скрыть следы слёз.

На кухне засвистел чайник, пришлось выходить и заваривать чай. Нарезала торт и положила куски на блюдо. Поставила все на сервировочный столик и покатила в гостиную. Какое счастье, что они догадались выключить верхний свет и оставили только торшер.

Потом застелила Юляшке постель в её комнате. К полуночи все разбрелись по своим комнатам. Когда я уже выключила свет и комнату освещал лишь отблеск уличных фонарей, ко мне пришла Юлька. Как в детстве забралась под одеяло, обняла своими руками за талию и задышала в ухо:

– Спасибо, мамочка, за праздник. Было здорово окунуться опять в семейную атмосферу. И отдельное спасибо вам с папой за денежные знаки. Они мне пригодятся. Во-первых, мне надо отметить с друзьями свою днюху. А во-вторых, меня посылают по обмену студентов, учиться на год в Корею. И мне надо обновить свой гардероб, да и с собой взять какие-то средства, переведя их в валюту.

– Чтоооо?! – с меня слетело полусонное состояние.

ОН прибежал на мой крик:

– Что у вас случилось, девочки, что за вопль?

– Ты знаешь, что учудила наша дочь. Она сейчас мне сказала…

– Я знаю, Ирина. Это я ей посодействовал. Она попросила меня помочь. – Голос его был виноватым. – И просила ничего тебе не говорить, пока не получит согласие в университете.

– Да ты…, да вы…– у меня сперло дыхание и я не могла выговорить ни слова.

Юлька крепче обняла меня:

– Мамочка, ну не ругайся, я сегодня только узнала, что получено добро на мою кандидатуру, вот и сказала тебе. Ну не за столом же говорить было об этом. Ты все равно расстроилась и праздник бы не удался. – И она начала меня чмокать в нос и хихикать.

Ну и как тут злиться на неё? Никак. Я вздохнула, обняла её в ответ и пробурчала в сторону бывшего:

– А ты иди отсюда, предатель. Не подлизывайся.

Он кивнул и ушел.

– Ну ты, мать, строга. – Важно пропела Юля. – Нельзя же так, всё-таки он мой папка.

– Ну и иди, обнимайся с ним. – Огрызнулась я.

Юлька засмеялась, совсем по-детски, вскочила с кровати:

– Пойду утешу отца родного. Хи-хи-хи. – И поскакала.

Утром проснулась с головной болью. Ну не умею я пить. Совсем не умею. Оттого что организм не принимает. Неважно что пью, хорошее, отличное или низкосортное питье, эффект один и тот же, утренняя головная боль. А ведь вчера за здоровье Юли выпила только бокал шампанского и все.

На тумбочке, рядом с кроватью, стоял стакан с водой и лежала какая-то шипучая таблетка. Кто-то позаботился. Скорее всего Он попросил отнести Юльку. Еще немного полежу, пока не подействует лечение, иначе при ходьбе боль только усиливается. Не заметила, как снова уснула. Проснулась уже бодрой, не осталось даже намека на головную боль. В квартире слышалась веселая возня. Юлька вовсю напевала какую-то арию. А её отец что-то со смехом говорил ей. Ну и долго я буду дурью мучиться? Решила называть Его ОН и кому от это смешно? Только мне. Дурой была, дурой и помру. Вот ведь, умом все понимаю, а поступками доказываю, что ушла недалеко от Юльки. Мне порой чудится, что наша дочь родилась уже разумной и серьезной.