Семейный портрет с колдуном (СИ)

Граф подошел совсем близко, и я почувствовала дурноту, ощутив исходивший от него запах – пряный запах плотской любви, греха, порока…

– Вам ведь понравилось, - сказал колдун почти шепотом. – Вам понравилось то, что вы видели, Эмили.

- Вы с ума сошли.

- Иначе вы бы давно убежали отсюда с криками ужаса. А вы… продолжали смотреть, - он наклонился совсем близко.

Я отступила, прижавшись спиной к двери, и сказала с вызовом:

- А вы не поняли, почему я дождалась конца вашего отвратительного представления?

- Почему же? – приподнял он брови.

- Чтобы наверняка избежать ваших домогательств, - отчеканила я. – Прерви я вашу игру на середине, ваша страсть могла грозить и мне. А так… вы потеряли свою мужскую силу хотя бы на час.

- На час! – он расхохотался так искренне, будто я славно пошутила про котиков и собачек. Но колдун тут же оборвал смех и оперся ладонью о дверь, поставив руку рядом с моей головой. - Ладно, пошалили – и хватит, леди Валентайн. Вообще-то я позвал вас для разговора.

- Неужели? – нарочито изумилась я. – Кто бы мог подумать?

- Мне нравится, как вы отчаянно храбритесь передо мной, но вам уже пора начинать бояться, - он внимательно смотрел на меня из-под полуопущенных ресниц.

Странный, опасный, грешный до самого донышка души колдун. Развратник, циник, но… неизменно очаровательный. Я могла гневаться, могла злиться, вынуждена была скрывать страх, но не могла не признать, что он очаровывает. Всем – манерой разговора, ленивой грацией движений, взглядами… Такие мужчины притягивают женщин, как магнит булавки. Но я – не булавка. И меня он точно не получит. Ни за что, ни при каких условиях…

- Пришло письмо из пансиона святой Линды, - сказал граф, и на его щеках заиграли озорные ямочки. – Ответ именно такой, как я и предполагал. Там никогда не обучалась леди Эмилия Валентайн. Никогда. Слышите?

- Вы нагло лжёте, - я ещё старалась сдерживаться, но так и подмывало расцарапать ему лицо в лучших традициях торговок зеленью из Саммюзиль-форда.

- У меня есть письмо от настоятельницы, с печатью и подписями свидетелей, - ответил колдун. – Подумываю предъявить его королеве. Вместе с письмом из Линтон-вилля.

- Я училась там! Здание из серого камня, липы на заднем дворе, настоятельница – мать Бевина…

- Нет ни одной записи о приёме и выпуске леди Эмилии Валентайн, - перебил он меня, говоря вкрадчиво. – Представляете, как расстроится Аселин, когда узнает об этом? А вы расстроитесь?

- Я сама съезжу в пансион, - сказала я твердо, - и попрошу настоятельницу написать письмо. И брошу его вам в лицо!

- Какие громкие слова, - поцокал он языком. – Туда ехать два дня.

- Не страшно!

– А ведь мы могли бы решить всё менее затратным способом и более приятным, - он коснулся розы в моей прическе, а потом накрутил на палец локон моих волос.

Это прикосновение подействовало на меня, подобно удару молнии. Я дёрнулась, ударившись о дверь затылком, и ещё больше рассмешила колдуна.

- Осторожнее, моя красавица, - произнёс он воркующим голосом. – Я не заметил в вас колдовской силы, позволяющей проходить сквозь стены. Так что?..

Он попытался погладить меня по щеке, но я отвернулась, избегая его прикосновения:

- Не смейте меня трогать!

Рука графа повисла в воздухе, а потом он отошел от меня, к столу, чтобы снять нагар со свечей.

- Я подожду, Эмили, - сказал он с улыбкой, показавшейся мне отвратительной. – Пока подожду.

- Чего же вы будете ждать? – спросила я, нашаривая дверную ручку.

- Одного из двух, - он философски пожал плечами. – Либо вы исчезаете отсюда и никогда больше не появляетесь ни в столице, ни в поле зрения Аселина, либо… становитесь моей любовницей. Второе мне приятнее, если вас интересует мое мнение.

- Не интересует!

- Я предполагал нечто такое, - состроил он скорбную физиономию. - Ах да, есть ещё третий вариант развития событий. Вас обвиняют в мошенничестве, в краже чужой личности, в присвоении состояния покойной четы Валентайн и сажают в тюрьму. Возможно, даже казнят. Если у вашей настоящей личности есть более страшные преступления. Вы никого не убили?

- Не смейте обвинять меня, - я поискала глазами, чем можно было швырнуть в наглеца, но рядом ничего подходящего не оказалось, - я не убийца. Чего нельзя сказать о вас!

- Даже не скрываю этого, - признался он. – Всем в королевстве известно, что Вирджиль Майсгрейв в четырнадцать лет прикончил своего папашу – самого могущественного колдуна своего времени, а вместе с ним – брата-бастарда и мужа своей племянницы, который был редким дураком. Прикончил всех в одну ночь. Были трое взрослых мужчин, а потом - пам! – он поднял руку, сжатую в кулак, и резко разжал пальцы. – И никого нет. Так, пара косточек, три черепушки и несколько кусочков мяса.

Невозможно было понять – говорит он правду или опять паясничает, но звучало всё ужасно и отвратительно.

- Я поеду в пансион святой Линды, - сказала я, - и привезу доказательства. А вы можете угрожать мне, можете устраивать свои мерзкие спектакли, но я не позволю вам решать мою жизнь. И разоблачу вашу ложь, чтобы вы больше не смели угрожать мне.