Семейный портрет с колдуном

Как-то незаметно я свернула к центру города, прошла мимо пустой ещё базарной площади и оказалась перед общественным садом, о котором говорила настоятельница. Липовая аллея уходила в сторону искусственного пруда, а вдоль дорожек пышно цвел белый шиповник, наполняя воздух божественным ароматом. Разве не это я помнила о своей юности?..

Ноги сами понесли меня вперед, хотя я понятия не имела, куда идти и что искать. В конце аллеи, на берегу, стояли качели. Две девушки качались на них, весело взвизгивая – одна сидела на деревянном сиденье, вторая толкала её в спину. Я замедлила шаг, наблюдая за ними. Теперь мне казалось, что я тоже когда-то забавлялась так…

Качели…

Цветущий шиповник…

Или это был просто сон, который я увидела в доме Аселина? Там ведь тоже были качели…

Я пошла вдоль берега и оказалась возле беседки, спрятанной в зарослях, поднялась на крыльцо, но потом спустилась и остановилась возле липы, росшей чуть в стороне. На ее коре кто-то вырезал рисунок – буквы «Е» и «S», взятые в сердце. Я погладила гладкий ствол липы ладонью.

Почему же мои воспоминания такие странные? И на самом ли деле меня зовут Эмили Валентайн?

Простояв возле липы, я вернулась тем же путем, по аллее, и вышла на базарную площадь, где торговки уже занимали места, раскладывая по прилавкам зелень и овощи, выставляя клетки с домашней птицей и продавая пирожки на разнос.

Я купила пирожок с вареньем, потому что была ужасно голодна, и съела его прямо на улице, хотя леди не полагалось есть на ходу. Торговки зазывали посмотреть товар, но я молча качала головой, проходя мимо.

Сейчас мне только и остается, что вернуться… Но куда? В столицу? В Саммюзиль-форд? Или лучше сбежать, как советовал королевский колдун?..

- О! Вы вернулись, милочка Эмили! – раздался вдруг веселый женский голос, и я вздрогнула, услышав свое имя.

Оглянувшись, я увидела прилавок, заваленный мешочками из полупрозрачной ткани. Мешочки были наполнены душистыми цветочными лепестками и благоухали на весь ряд. Торговка, сидевшая на перевернутом бочонке, махала мне рукой и улыбалась так приветливо, что не оставалось сомнений – она звала именно меня.

- Вы меня знаете? – пролепетала я, подходя к ней.

- А вы меня – нет? – засмеялась она, показав ровные белые и крепкие зубы. И сама она была румяной и крепкой, как осеннее яблоко. – Забыли обо мне? Коротая же память у юных девиц! Как ваш муж, дорогая леди?

- Муж? – пробормотала я, пытаясь справиться с изумлением. – Вы ошиблись, я не замужем. Я только собираюсь замуж…

- Почему же вы столько тянули? – удивилась она, раскладывая мешочки. Красные – к красным, синие – к синим. - Вы говорили, что у вас свадьба со дня на день.

- Когда говорила? – спросила я, запинаясь.

- В позапрошлом году, когда же еще, - она снова расхохоталась. - Вы все позабыли?

- Два года назад? Замуж? – только и смогла произнести я.

О каком замужестве может быть речь? Два года назад мне было всего семнадцать, я примерно училась в пансионе… в каком-то пансионе, и не думала о сердечных делах.

- Ничего не понимаю, - торговка посмотрела на меня, вскидывая брови. – Вы – леди Эмилия? Вы обучались в пансионе святой Клер? Это ведь точно вы?

- Да, - выдохнула я, боясь спугнуть удачу, потому что небеса послали бедной Эмили весточку. – Но я была больна и потеряла память, - теперь я лгала вдохновенно, глядя на торговку с надеждой и мольбой. – Доктор рекомендовал приехать сюда, чтобы вспомнить прошлое. Расскажите, что знаете обо мне, это может помочь.

- Ах вы, бедняжка, - посочувствовала она. – Где вы остановились? В гостинице? Приходите ко мне сегодня на чай, как раньше.

- Как раньше?..

– Не помните? Дом с красной черепицей, возле старого каштана, вторая улица, как идти с площади.

- Спасибо, я приду, - поблагодарила я, и затопталась на месте, боясь уйти. Потому что – вдруг эта женщина исчезнет? Или когда я снова увижу ее – забудет о моем существовании.

- Садитесь рядом, - женщина правильно угадала мои страхи и выкатила из под прилавка ещё один пустой бочонок, перевернув его вверх дном. – Будете помогать мне, как раньше. Рассыпайте вот эти лепестки по мешочкам, - она поставила передо мной корзину с сухими лепестками белого шиповника, и я послушно села на бочонок, взяв из другой корзины тонкий тканевый кармашек со шнуровкой на горловине.

- Я помогала вам и раньше? – спросила я, насыпая лепестки и затягивая шнур.

 - Когда сбегали из пансиона, - торговка подмигнула мне, одновременно рассчитывая двух покупательниц, которые захотели саше с розовыми лепестками. – Вы были страх какой непослушной! Всё время сбегали. Матушка Бевина с вами поседела раньше времени.

- Матушка Бевина? – воскликнула я. – Настоятельницу зовут именно так?

- Прежнюю настоятельницу, - пояснила торговка. – Матушка Бевина умерла полгода назад. Теперь настоятельница - матушка Кларисса, она раньше была воспитательницей. Вам от нее тоже доставалось. Вы говорили, что назло ей разливали чернила, и она бесилась, как сто чертей.

Разливать чернила?.. Это было в моих воспоминаниях! Но совсем не так, как рассказывала торговка.

- Не нарочно!.. – запротестовала я.