Семейный портрет с колдуном

- Это мое дело. А теперь оставьте меня. Я хочу спать.

- Эмили! – Вирджиль с трудом сдержался, чтобы не грохнуть по двери кулаком, но поймал суровый взгляд Летиции и отступил. – Хорошо, поговорим завтра, когда ты успокоишься.

Ответом ему было молчание, и Вирджиль ушел, пытаясь не дать гневу вырваться наружу. Поговорим, когда успокоишься… А ведь это ему надо было успокоиться. Провела его, как мальчишку. Сидела под платьем! А он всерьез думал, что она выпрыгнула из окна. И струхнул не на шутку, между прочим.

- Переоденьтесь, - проворчала Летиция, еле успевая следом за хозяином. – Не хватало вам простыть.

- Да, надо переодеться, - Вирджиль только сейчас заметил, что намокшая рубашка противно липнет к телу и холодит. – Но сначала надо ответить её величеству. Раз всё благополучно закончилось с леди Эмилией.

- Или всё благополучно началось, - вполголоса произнесла Летиция, но Вирджиль притворился, что не услышал.

 На столе в кабинете лежало письмо – маленький конверт, опечатанный красным воском. Вирджиль повертел письмо, а потом сломал печать. Всего несколько строк – её величество Гвендолин приказывала немедленно связаться с ней, чтобы дать пояснения по некоторым вопросам.

Сломанная печать истаяла дымком, а это означало, что отсчет времени пошел. Заперевшись, Вирджиль снял со стены зеркало и поставил его на каминную полку, а по обе стороны от него – две свечи.

- Оstende Regina, - приказал он зеркалу. – Покажи королеву.

Зеркальная поверхность дрогнула, как вода, по которой ветерок гонит рябь, помутнела, а потом заискрилась. В этом искристом свечении проступили контуры женской фигуры – женщина сидела в кресле, поставив ноги на скамеечку, и читала книгу, надев крохотные круглые очки.

- Доброй ночи, ваше величество, - произнес Вирджиль.

Женщина опустила книгу на колени, сняла очки и посмотрела в его сторону. Изображение обрело четкость и цвет, и перед графом Майсгревом появилась королева Гвендолин – в халате поверх ночной рубашки, с распущенными волосами, свободно прихваченными под затылком лентой.

- Вот и ты, Джиль, - сказала её величество холодно. – Я уже начала ждать.

- Что-то срочное? – спросил граф, игнорируя королевское недовольство. – У меня сегодня первая брачная ночь, хотелось бы провести её без свидетелей.

- Просто я волновалась, куда вы пропали с леди Эмилией, - королева прищурилась, глядя в зеркало. – Ты промок, Джиль?

- Принимал ванну, только и всего, - соврал он, не моргнув глазом.

- Я помешала, понимаю, - наконец-то её величество улыбнулась, и Вирджиль тайком перевёл дух. – Но кое- чего я всё же не понимаю…

- Да, ваше величество? – галантно отозвался граф. – Спрашивайте, я постараюсь объяснить.

- С какой целью ты отбил невесту у собственного внука? – спросила королева. – Ты ничего от меня не скрываешь, Джиль?

- Что значит – отбил? – запротестовал Вирджиль. – Вы сами поддержали эту затею, ваше величество. И очень удачную затею, как мне кажется.

- А что мне оставалось делать после того, как ты при всех скомпрометировал бедную девушку? Но зачем, Джиль? Зачем?

Королева ждала, и надо было что-то отвечать.

- Ты говорил, что женишься лишь в двух случаях, - её величество приблизилась к зеркалу почти вплотную, и теперь женское лицо смотрело на Вирджиля, как оживший портрет из рамы.

Оживший портрет – жутковатое зрелище. Но терять самообладания граф не собирался. Он покачал головой и вздохнул с нарочитым покаянием:

- Да, ваше величество, сказал – и попал. Колдуну нельзя разбрасываться словами. Сболтнул про любовь – и влюбился. Как единорог из дремучего леса, когда увидел красавицу Бельфлер.

- Но ты убеждал меня, что леди Валентайн не в твоем вкусе. Умилялся нежной любви своего внука, сам настаивал на их свадьбе…

- И ошибался, - Вирджиль не очень вежливо перебил королеву. – Ошибался, ваше величество. Простите меня за это. За любовь не казнят, так говорят в народе. Не казните и вы бедного колдуна.

- Бедного? – королева фыркнула, как девчонка. – Мой дорогой, не много найдется людей в этом королевстве, которые смогут назвать тебя бедным.

- У меня было всё, кроме счастья, - сказал граф. – А любой богач, который несчастлив – всего лишь жалкий бедняк.

- Значит, любовь? – королева смотрела пристально и пытливо. – Но когда ты успел влюбиться, Джиль? Вы с леди Эмилией знакомы не больше месяца.

- Разве для любви нужно время? – Вирджиль мечтательно улыбнулся. – Порой хватает двух секунд, чтобы полюбить на всю жизнь.

- Так случилось и с тобой?

- Совершенно верно, ваше величество. Пришел, увидел, пропал и поцеловал. Подобное бывает, и с этим ничего не поделать.

- Придется поверить тебе, - она отошла вглубь комнаты и бросила в кресло книгу, которую до этого держала в руках. – Тем более, что уже ничего нельзя изменить.

- И вы опять совершенно правы, - подхватил Вирджиль. – Леди Эмили – моя супруга отныне и навсегда, и я только и мечтаю, что прижать ее к своему любящему сердцу.