Семейный портрет в экстерьере (СИ)

Роуз и Хакс за эти годы перебрались в другое место, ничуть не менее живописное. Маленький старинный городок вытянулся вдоль побережья, и уютные белые домики прятались в густой зелени на отвесных скалах. Внизу была узкая полоска галечного пляжа, в этот жаркий день забитого людьми настолько, что за розовыми от солнца телами не было видно ни полоски суши. Старинную виллу времен итальянского владения островом, бывшую прежде в жутком запустении, дотошный немец восстановил самостоятельно. Рей посмеялась, услышав об этом от Роуз, но сдержалась от едкого напоминания о том, как рыжий офицер пытался наводить порядок даже в Гюрсе. Все это было в далекой, другой жизни, о которой было не принято вспоминать, но нужно было все-таки помнить.

Встречали их Роуз и загадочно-молчаливая пожилая гречанка, которая, однако, не отказала себе в удовольствии задушить в объятиях прибывших незнакомцев. Пока женщина мучила своими объятиями тут же ощерившегося Бена, Рей со смехом спросила у Роуз:

- Она глухонемая?

- Нет, - улыбнулась подруга, - говорит только по-гречески и жутко этого стесняется.

Роуз надоело наблюдать, как ее помощница докучает своим вниманием уже прилично осатаневшему от этого Бену, и она крикнула ей что-то по-гречески. Женщина послушно выпустила мужчину из своих насильственно-дружелюбных объятий и исчезла в доме, бормоча себе что-то под нос. Бен принялся брезгливо отряхивать свою рубашку.

- Ненавижу чертову Грецию, - пробурчал он, - ненавижу чертовых греков и их чертово гостеприимство.

«Да ты же тоже наполовину грек, если я не ошибаюсь» - не удержалась от шпильки Рей.

«Греческий еврей».

«О, евреем быть уже не так плохо?»

- Однако, привет, - усмехнулась Роуз, пытаясь привлечь к себе его внимание. Рей подманила Женевьеву и легонько подтолкнула ее в сторону дома.

- Сеньора, вероятно будет счастлива, если ты ее сфотографируешь, - сказала она, неоднозначно намекая дочери, что она при разговорах взрослых лишняя. Девочка обиделась бы, если бы не сочла эту идею достаточно привлекательной. Ее гречанка тоже облапала с ног до головы, а Жени терпеть не могла прикосновения незнакомцев. Ее темные глаза тут же загорелись жаждой справедливой расправы.

Рей просто жизненно необходимо было отправить девочку подальше, чтобы она не стала свидетельницей того, как встреча еще одной бывшей узницы и тюремщика, неминуемо превратится в катастрофу. Но она явно недооценила гостеприимство своей старой подруги, и ее крайне философский взгляд на вещи.

- Честно говоря, я ожидала увидеть тебя при «полном параде», - заявила китаянка, сверкнув глазами. В ее словах не было агрессии, скорее какое-то мягкое снисхождение взрослого человека к ребенку, изменившему своим увлечениям.

- Здесь слишком жарко для этого, - глухо отозвался Бен, взглядом спрашивая у Рей сильно ли она расстроится, если он швырнет ее подругу с террасы вниз на поросшие бурьяном скалы.

- На самом деле я рада тебя видеть, - примирительно сказала Роуз, - в других обстоятельствах, - и протянула свою маленькую узкую ладонь в подтверждение своего дружелюбия.

Рей предпочла не присутствовать на встрече Бена и Хакса, предчувствуя очередную очень натянутую светскую беседу, от которой ей будет хотеться провалиться под землю, и отправилась осмотреть дом и сад. Роуз была занята подготовкой ужина. Ее молчаливая служанка пыталась помогать, параллельно, отбиваясь от Женевьевы с ее фотокамерой. Рей была удивлена тому, что в доме пока относительно пусто и нет толпы гостей или родственников, которых, впрочем, у них особенно не было. Блуждая по комнатам, она обнаружила и саму Констанс, как и подобает невесте, крутившейся перед большим старинным зеркалом. Скорее всего эту древность притащил в дом Хакс. Все-таки их поколение было слишком падким на предметы старины, вызывавшие чувство невыносимой ностальгии по довоенным временам.

Констанс была удивительно хороша, но отчего-то чрезвычайно печальна. Рей она узнала не сразу, но внезапно увидела в ней родственную душу и тоже чуть не задушила в объятиях. Гостеприимство южан и тех, кто долго живет с ними – напомнила себе Рей, выпутываясь из тонких рук, покрытых бледным оливковым загаром.

- Рей, - вдруг очень вкрадчиво заговорила девушка, - мне нужна твоя помощь.

Выбора у нее особенного не было, тем более Констанс тут же сжала ее руки так, словно собиралась обсудить вопрос жизни и смерти.

- Только не говори родителям, - взмолилась невеста, - никому. Поклянись!

- Клянусь.

Констанс отступила, завязала в узел свои длинные белокурые волосы и развернулась к Рей лицом, демонстрируя свою точеную фигурку в консервативном простом белом платье. Рей хитро прищурилась и приготовилась убеждать девушку в том, что она прекрасна и сделала правильный выбор, когда дочь старой подруги вдруг огорошила ее вопросом:

- Не заметно?

- Чего не заметно? – осторожно уточнила Рей.

- Живот.