Семейный позор

Однако на это несколько своеобразное материнское утешение Пэмпренетта отозвалась заунывным воем, не очень громким, но настолько зловещим, что, слушая его, соседи испуганно поеживались. Перрин заткнула уши и, в свою очередь, заголосила, что, коли все будет продолжаться в таком духе, на нее скоро наденут смирительную рубашку. Дьедоннэ тщетно пытался склонить жену и дочь к более трезвому взгляду на вещи. Но на него только рычали. Одна обвиняла отца в равнодушии к ее судьбе, другая обзывала бездельником и кричала, что даже рыба, побывавшая во фритюрнице, обладает большей чувствительностью, нежели ее супруг. Адоль в раздражении удрал из дому и отправился в порт болтать с рыбаками.

Перрин до бесконечности проверяла счета, пытаясь сообразить, не сделала ли какой-нибудь ошибки из-за домашних неурядиц. А Пэмпренетта первой прибегала в больницу в часы посещений и уходила последней.

Бруно, отделавшийся сильным шоком и множеством швов на затылке, в присутствии девушки чувствовал себя гораздо лучше.

- Знаешь, моя Пэмпренетта, в глубине души я даже рад, что меня ранили.

- Иисусе Христе, ну что он говорит! А почему? И что бы со мной стало, если б ты умер? И, кроме того, мне не идет черный цвет...

- Зато теперь я точно знаю, что ты меня любишь!

- Ну, для этого вовсе не требовалось подставлять убийце голову!

Такого рода беседы продолжались каждый день и заканчивались страстными поцелуями, от которых у парня горели щеки и подскакивала температура. На следующий день после смерти Боканьяно в палату Бруно вошел Элуа. Великий Маспи заметил, как обрадовался сын, и на сердце у него потеплело. Тем не менее он старался не подавать виду.

- Я пришел узнать, как ты себя чувствуешь.

- Все в порядке. Послезавтра, наверное, выпишут. Но, правда, на работу я вернусь не сразу...

- Меня послала твоя мать... И чего она так изводится?.. Уже думала, ты созрел для кладбища... Как поживаешь, Пэмпренетта?

- Да ничего, месье Маспи, спасибо.

- Не знаю, прилично ли тебе тут сидеть...

- Бруно - мой жених. По-моему, вполне нормально, что я пытаюсь его поддержать, разве нет?

- Не переусердствуй, девочка! Сдается мне, он не так уж плох!

- Тогда зачем здесь вы?

- Потому что это мой сын, а я, хоть и терплю по его милости Бог знает какой позор, все же не чудовище! Но пришел я не из любви, а из чувства собственного достоинства! Пусть не болтают, будто Бруно Маспи лежал в больнице, а его отец и мизинцем не шевельнул!

- Короче, вы не любите Бруно?

- Тебя это не касается, приставучка!

- А у меня есть для вас новость: как только мы с Бруно поженимся сразу уедем!

- Куда же это?

- Туда, где вы о нас больше не услышите! Мы не какие-нибудь побирушки! Раз семья Маспи от нас отказывается, справимся сами!

Элуа повернулся к сыну.

- Слыхал, как она со мной разговаривает? - обиженно проворчал он.

- Брось, папа, лучше поцелуй меня!

- После того, что ты со мной сделал? После того, как ты обратил во прах честь Маспи? После того, как ты испортил мою старость? Ну, ты и наглец!

- Как хочешь... но если мне вдруг станет хуже и я умру, тебя замучают угрызения совести...

Пэмпренетта тут же разрыдалась, а Элуа испуганно спросил:

- Ты что, неважно себя чувствуешь?

- Еще бы я хорошо себя чувствовал, если родной отец отказывается меня поцеловать!

- Отказывается не твой отец, Бруно, а Великий Маспи, которого ты обесчестил!

Пэмпренетта отвела оскорбленного родителя своего жениха в сторонку и томным голосом тихо шепнула:

- Месье Маспи, вы ведь не можете мне отказать в таком пустяке, а? Все, кого лупят по голове, либо умирают, либо становятся идиотами...

Элуа серьезно посмотрел на девушку.

- Думаешь, он останется идиотом?

- Возможно...

- Бедняга... но, если честно, Пэмпренетта, меня это нисколько не удивляет... у малыша всегда были странные заскоки... Ну кто, кроме полного кретина, пойдет работать в полицию?

- Я тоже так думаю, месье Маспи... Но, если человек малость не в себе, наверное, на него не стоит сердиться, как на нормального, верно? Так поцелуйте Бруно, месье Маспи, чтобы он не чувствовал себя таким покинутым...

Элуа немного поколебался.

- Ладно, Пэмпренетта... раз ты взываешь к моему человеколюбию, это совсем другое дело...

И Маспи подошел к сыну.

- Бруно... я немного виноват перед тобой за эту умственную отсталость... поэтому и согласен поцеловать тебя, но имей в виду: это не значит, что я все простил! Нет, я просто сам прошу прощения, что ты таким уродился...

Элуа склонился над сыном, но тот неожиданно резко его оттолкнул.