Семейный позор

— Прекратите валять дурака, Маспи! — совсем другим тоном проговорил он. — Ну, так вам по-прежнему нет дела до убийства Ланчало?

— Черт возьми! И почему оно должно меня волновать? Да пусть Салисето или любой другой бедняга из той же компании перережут хоть всех итальяшек от Марселя до устья Роны! Мне на это чихать и наплевать!

Пишранд улыбнулся.

— Спасибо за наводку, Маспи, за мной не заржавеет!

— За какую такую наводку?

Но полицейский ушел, не ответив. Элуа тупо уставился на жену.

Однако прежде чем она успела высказать свое мнение, в гостиную снова заглянул Пишранд и, все так же улыбаясь, обратился к супруге Маспи:

— Будьте любезны, мадам Селестина, верните мне, пожалуйста, часы.

Наступила тишина. Селестина попыталась было отнекиваться, но под суровым взглядом мужа опустила голову и, вытащив из кармана часы, смущенно протянула инспектору.

— Простите… это я случайно, — пробормотала она.

Элуа пристыдил жену:

— Ну как тебе не стыдно, Селестина? Это же наш гость!

И, вернувшись к полицейскому, он с умилением добавил:

— Вечно шалит, как девчонка…

— От старых привычек не так просто избавиться.

Оставшись вдвоем с женой, Великий Маспи со слезами на глазах заметил:

— До чего ж ты у меня еще молодая, Селестина!

— Надо думать, именно поэтому ты и обозвал меня скорпеной, хотя раньше говорил, что твой соловушка!

Элуа обнял жену.

— Хочешь, я открою тебе один секрет, Селестина? В моем возрасте я куда больше люблю рыбу!

Такая же нежная сцена происходила в это время у фонтана Лоншан. И однако, расставшись с Фелиси, Пэмпренетта твердо решила не ходить на свидание с Бруно. Во-первых, она его больше не любит (ибо разве может девушка из такой семьи питать нежные чувства к полицейскому?), а во-вторых, почти дала слово Ипполиту, и тот не замедлит явиться к ее родителям официально просить руки мадемуазель Адоль. Короче, хорошая заваруха в перспективе!

Но, так или иначе, сама не зная каким образом, ровно в одиннадцать Пэмпренетта оказалась у фонтан Лоншан и тут же упала в объятия поджидавшего ее Бруно. В этот миг перестали существовать и полицейский, и Ипполит, и грядущие неприятные объяснения — мадемуазель Адоль, как три года назад, прижималась к тому, кого всегда любила и никогда не сможет разлюбить. Наконец они слегка откинули головы и долго смотрели друг на друга.

— Ты совсем не изменился… — заметила Пэмпренетта.

— Ты тоже! Все такая же красавица!

И влюбленные снова обнялись. Проходившая мимо женщина с двумя малышами недовольно заворчала:

— Неужели нельзя вести себя поприличнее, а? По-вашему, это подходящее зрелище для детей?

— Но мы ведь любим друг друга! — простодушно отозвалась Пэмпренетта.

Матрона с жалостью пожала плечами.

— Ох, бедняжка! Все мы одним миром мазаны! Я тоже когда-то верила красивым словам и обещаниям…

Она сердито ткнула пальцем в двух насупившихся малышей и с горечью подвела итог:

— А вот что от всего этого осталось! Да еще стирка, уборка, готовка… Эх, девочка, удирайте пока не поздно, если у вас есть хоть капля здравого смысла!

И с этими словами мамаша удалилась, что-то недовольно бормоча себе под нос — наверняка ругала последними словами весь сильный пол вообще и своего мужа в частности. Но Пэмпренетта чувствовала себя слишком счастливой и не могла допустить даже мысли, что еще чья-то любовь начиналась точно так же. Наконец, когда они с Бруно вдоволь нацеловались, намиловались и нагляделись друг на друга, девушка задала мучивший ее вопрос:

— Бруно… почему ты так поступил со мной?

— Как?

— И ты еще спрашиваешь, чудовище? Ну, отвечай, почему ты меня бросил?

— Я? Но ведь это же ты…

— Я? О Матерь Божья! Чего только не приходится выслушивать! Может, это я, обесчестив и себя и свою семью, пошла работать в полицию?

— Нет, это ты с детства бесчестишь себя, таская чужое добро!

— Бруно! И ты смеешь утверждать, будто я не порядочная девушка?

— Конечно, не порядочная!

— О!

Пэмпренетта задыхалась от гнева, обиды и полного непонимания.

— И тем не менее ты хочешь на мне жениться? — с трудом пробормотала она.

— И даже очень!

— Но почему?

— Потому что я люблю тебя, Пэмпренетта, и никогда не смогу полюбить другую.

И они снова обнялись, забыв о логике и думая лишь о переполнявшей обоих нежности. К полудню Пэмпренетта и Бруно окончательно решили, что теперь они жених и невеста. Девушка согласилась вести праведную жизнь вместе с Бруно и во имя любви решительно и бесповоротно перейти во враждебный всем ее родным и близким клан. Домой мадемуазель Адоль возвращалась веселая, как жаворонок весной, и совершенно забыв, что некий Ипполит Доло собирается просить ее руки.