Семейный заговор

Вертолет вернулся через час. Буш с Грэндисоном вместе с водителем «скорой помощи» и врачами пошли его встречать. Архиепископ еще находился под действием снотворного. Они вынесли его из вертолета и положили в салон «скорой». Врач быстро осмотрел его, кивнул головой, и через минуту машина умчалась в сторону Лондона.

Буш и Грэндисон вместе с пилотом вернулись в столовую и выпили виски. Пилот рассказал им, что они полетели на юго-запад и сели на побережье в районе Борнемута, на небольшую лужайку, со всех сторон окруженную деревьями. Рядом пролегала проселочная дорога. При посадке он не видел никакой машины, но с земли человек фонарем подавал им знаки. Рядом с ним на траве лежал архиепископ, завернутый в одеяло. Вдвоем они перенесли похищенного в вертолет, а женщина с пистолетом контролировала ситуацию. На преступнике были плащ, кепка и перчатки, нижнюю часть лица скрывал шарф. Пилот уверен, что это тот же человек, которого он видел раньше, рост и комплекция полностью совпадали. Когда архиепископ оказался на борту, похитители скрылись за деревьями. После ухода пилота Буш расстелил на столе карту южной Англии. От Борнемута до Блэгдона около двух с половиной часов на машине. Вероятно, они подстрахуются на тот случай, если после передачи архиепископа полиция может заблокировать дороги, и поедут обходным путем, так что времени у них уйдет больше. Тогда их человек из Блэгдона сообщит об их прибытии домой в ближайшие три-четыре часа.

Звонок раздался без четверти пять утра. Агент доложил, что в половине пятого Шубриджи вернулись домой в небольшом фургоне. У Буша теперь не оставалось никаких сомнений.

— Они прибыли домой пятнадцать минут назад, — сказал он Грэндисону.

Тот кивнул.

— Выезжаем отсюда в восемь часов. У нас есть около двух часов на сон, а потом можно позавтракать. Одиннадцать утра — самое приличное время для визитов в воскресенье.

— Едем вдвоем?

— Да. Теперь это уже наше личное дело. Никакой шумихи, никакой полиции. Просто возмездие, просто ответим насилием на насилие. Это единственный путь, пока человек не поймет, что компромиссом со злом ничего не добьешься.

— Подъедем прямо к центральному входу?

— Почему бы и нет. Дом стоит на отшибе, вполне естественно, что посетители к нему пешком не подойдут. Наша машина не вызовет у них подозрений. А потом мы войдем в дом. Мне кажется, Буш, вы думали — этот миг не наступит никогда.

— Да, вы правы.

Грэндисон улыбнулся.

— Молитва и удача — вот две лошадки, на которые стоит всегда ставить. Я молился, а удача досталась вам. Так что все по справедливости. Давайте закончим дело.

Он вынул монетку из кармана, подбросил ее, поймал в руку и прикрыл другой ладонью.

— Орел — ваша женщина. Решка — мужчина. Договорились?

Буш кивнул. Грэндисон открыл руку.

— Решка. Вам опять повезло. Вы хотели именно этого, не так ли?

Буш снова кивнул.

Стояло первое воскресенье апреля. По ярко-голубому небу бежали легкие облака, и ветер покачивал тяжелые бутоны нарциссов. Джордж, насвистывая какую-то мелодию, кормил птиц в вольере. Альберт сидел рядом и наблюдал за ним. Джордж был в прекрасном расположении духа. Рано утром к нему зашла крестьянка из округа и привела своего шестнадцатилетнего сына, здорового, крепкого парня. Джорджу тот понравился, и он решил взять его в помощники. Ремонт царапины на автофургоне обойдется не более чем в пару фунтов. В понедельник утром можно приступать к работе. У него было предчувствие, что все будет хорошо и он добьется большого успеха, — никаких сомнений. У «Ламлиз саншайн гарденс» большое будущее.

Воскресным утром мисс Рейнберд поднялась в скверном настроении, она опять плохо спала, — уже третью ночь подряд, несмотря на херес. Она знала, что видит какие-то сны, но после пробуждения ничего не могла вспомнить. Вот и сегодня утром она проснулась рано, долго лежала в постели, размышляя об оскорбительной выходке Шубриджа, отвергшего семью Рейнбердов. Надо преподать урок этому самонадеянному нахалу! Да кто он такой, незаконнорожденный, появившийся на свет из-за глупости Хэриет и воспитанный этим отвратительным шофером, дружком Шолто! И он еще смеет отказываться от положения в обществе, денег, поместья — от всего, что нажито кланом Рейнбердов за сотни лет. Оказывается, ему ничего этого не нужно! Такой удар по фамильной чести она не могла вынести. С ней непозволительно подобное обращение, и она еще скажет свое последнее слово. Сегодня же отправится к нему и поставит его на место. Она скажет, что мадам Бланш действовала по собственной инициативе, что она, мисс Рейнберд, не собиралась ничего ему предлагать и у него нет никаких прав на наследство семьи Рейнбердов. Она вызвала Ситона и приказала подготовить машину. Это мистер Шубридж позволяет себе действовать через посредников, но ее принцип иной: всякое неприятное дело необходимо завершать лично.