Семейство Доддов за границей

Я очень-сожалѣю, что не говорю понѣмецки, потому-что какъ-то чувствую, какъ превосходно мы съ ними пришлись бы другъ по другу. Не перетолкуйте моихъ словъ превратно, милый Томъ, будто-бы я замечталъ слишкомъ-высоко о своихъ дарованіяхъ, или вообразилъ себя ученымъ человѣкомъ. Не предполагаю въ тебѣ ничего такого; единственная умная вещь, какую сдѣлалъ со мной отецъ, то, что онъ взялъ меня изъ школы на четырнадцатомъ году, видя, что влагать въ меня латинскую и греческую мудрость то же, что сѣять ячмень на болотѣ: только бросать хорошее сѣмя на почву, которая не по немъ. Нѣтъ, я вамъ скажу, въ какомъ отношеніи сошлись бы мы съ этими нѣмцами. Они кажутся людьми мечтательными, залетаютъ мыслями высоко и широко; это оживило бы сухія, прозаическія мысли и тяжелые житейскіе взгляды человѣка, подобнаго мнѣ. Я не могъ бы разсуждать съ ними о классическихъ предметахъ и толковать о различіи греческихъ діалектовъ; но могъ бы неочень-глупо поговорить о различіи между нами и древними въ правительствѣ и въ жизни. Я не знатокъ въ книгахъ, но видывалъ довольно людей. Возвращаюсь однако къ прежнему.

Въ Боннѣ много хорошаго. Дешево жить; тихо, но не пустынно; нѣтъ никакого фанфаронства — вы понимаете, что я хочу сказать. Во всемъ городѣ не найдете ни одного тильбюри, ни одного свѣтскаго собранія. Не видывалъ здѣсь ни на комъ еще, кромѣ Джемса и нашего главнаго Оффиціанта, пестрыхъ жилетовъ и брильянтовыхъ запонокъ. Да, если необходимо жить за границею, нельзя, мнѣ кажется, выбрать лучшаго мѣста для поселенія! Мы жили въ нашей гостинницѣ очень-выгодно. Десятью фунтами въ недѣлю покрывались всѣ расходы, и затѣмъ ужь рѣшительно никакихъ сверхштатныхъ расходовъ; такъ-что, наконецъ, я начиналъ жить, какъ слѣдуетъ, и видѣлъ возможность разрѣшить мудреную задачу, надъ которой одинаково ломаютъ голову парламентскій ораторъ и деревенскій джентльменъ — уровнять расходы съ доходами.

Пять шесть фунтовъ въ недѣлю выходило у насъ еще на учителей нѣмецкаго языка, музыки и прочаго; я опредѣлилъ себѣ десять шиллинговъ еженедѣльно на «благоугожденія своей душѣ», какъ говорится: они ограничиваются трехкопеечнымъ вистомъ или партіею въ кегли съ профессоромъ восточныхъ языковъ. Даже вы, милый Томъ, несмотря на всю свою взыскательность, не нашли бы, за что побранить насъ. Конечно, все-таки я кредитовался на необходимыя суммы, потому — что подвиги наши въ Брюсселѣ обошлись очень-дорого и даже въ Люттихѣ оставили мы довольно денегъ. Доктора стараются о предотвращеніи полнокровія не только въ организмѣ, но и въ кошелькѣ. И вотъ, какъ я говорилъ, мое письмо, начатое въ среду, содержало всѣ эти подробности и, вѣроятно, заключалось бы лестнымъ отзывомъ о прилежныхъ занятіяхъ Джемса разными науками и такомъ же прилежаніи дочерей къ музыкѣ и шитью — работы, которыми современное простодушіе воображаетъ занять женскую голову, какъ будто-бы ноты и берлинская шерсть — философскій камень, хранящій отъ всѣхъ бѣдъ! Я могъ бы также прибавить, что мистриссъ Д. впала въ то расположеніе духа, которому она подвергается, когда нѣтъ случаевъ куралѣсить другимъ манеромъ: начала ханжить съ утра до ночи, и читать наставленія Бетти Коббъ и намъ; завела экономическіе обѣды и т. п. Я выносилъ это ради тишины.

Но вдругъ вѣтеръ перемѣнился и началъ бушевать съ противоположной стороны. Надобно вамъ сказать, Томъ, что передъ самымъ отъѣздомъ изъ Кёльна намъ случилось, познакомиться съ истинно-фешёнэбльной дамой — мистриссъ Горъ Гэмптонъ. Ей угрожала опасность остаться безъ пріюта на улицѣ, когда лордъ Джорджъ привелъ ее въ нашу комнату и рекомендовалъ. Она, что называется, «великолѣпная женщина»: высокая, стройная, черноглазая, ослѣпительной красоты, съ обворожительной улыбкой, съ голосомъ, который придаетъ прелесть каждому слову; кромѣ-того, у ней былъ удивительный тактъ какимъ-то непонятнымъ образомъ поправиться всѣмъ намъ, вовсе, повидимому, не стараясь о томъ.

Она говорила съ мистриссъ Д. о лондонскомъ фешёнэбльномъ свѣтѣ, какъ-будто онѣ четыре года выѣзжали вмѣстѣ: еще страннѣе, что мистриссъ Д. не замѣчала ни одного своего промаха въ этихъ экскурсіяхъ по terra incognita, землѣ, рѣшительно-невѣдомой для моей супруги. Вѣроятно, такой же успѣхъ имѣла она и у дочерей, и хоть ни слова почти не сказала съ Джемсомъ, но, вѣроятно, вознаграждала за то взглядами, потому-что онъ съ той поры ею только и бредилъ.

Я не говорилъ, чѣмъ она околдовала меня, потому-что, признаюсь вамъ, и я не уцѣлѣлъ; но, увѣряю васъ, самъ не знаю, какъ она обворожила. Я слишкомъ-старъ, чтобъ увлекаться прелестями; это шло бы ко мнѣ столько же, какъ лакированные сапоги или похищеніе невѣсты. Когда перевалится за пятьдесятъ, чувствуешь такіе ревматизмы и ломоту въ поясницѣ, что не до волокитства, и кромѣ-того, тайный голосъ вопіетъ: «не разъигрывай изъ себя дурака, Кенни Джемсъ!» и говоря по секрету, хорошо, когда не бываешь глухъ къ этому голосу.