Семейство Доддов за границей

Начало знакомства — очень-важное дѣло! Можно цѣлые годы оставаться съ человѣкомъ на шапочныхъ поклонахъ, на «здравствуйте» и «хорошая погода», и не подвинуться дальше того. Съ другой стороны, какимъ-нибудь счастливымъ случаемъ можно попасть какъ-разъ въ ближайшіе друзья. Часа не прошло послѣ пріѣзда мистриссъ Горъ Гэмптонъ, а ужъ она была какъ-будто родная намъ. Мало того, что дочерей звала она уменьшительными именами, она говорила съ мистриссъ Д. совершенно какъ съ сестрою, а съ Джемсомъ обращалась какъ съ двѣнадцатилѣтнимъ мальчикомъ, пріѣхавшимъ домой на каникулы. И этого мало: не успѣли еще подать завтракъ, а мы ужь заключили и утвердили торжественный союзъ и договоръ, что она будетъ путешествовать съ нами вмѣстѣ и считаться членомъ семьи, ѣхать — куда мы поѣдемъ, жить — какъ мы живемъ. Какъ нашъ трактатъ былъ задуманъ, кто его предложилъ, кто скрѣпилъ — ничего этого не разберу и не помню. Все было обсуждено и принято съ крикомъ, шумомъ, хохотомъ; когда мы встали изъ-за стола, все ужь было устроено и условлено. Мистриссъ Горъ Гэмптонъ беретъ въ свой экипажъ Мери, Анну и Кери; «милое дитя», то-есть Джемсъ, долженъ быть «стражемъ на заднемъ мѣстѣ». Всѣмъ и всему было мѣсто; я думаю, еслибъ мнѣ предложили быть форрейторомъ, и это было бы принято безъ противорѣчія. Такому единодушію никогда не бывало и примѣровъ. Всѣ статьи проходили чрезъ нашъ комитетъ такъ же быстро, какъ законы въ парламентѣ, когда члены торопятся ужинать. Что до меня, еслибъ у меня и было желаніе, недостало бы грубости, невѣжливости, чтобъ возражать.

«Дьявольски-выгодная штука для насъ, Доддъ», шепнулъ лордъ Джорджъ: «мистриссъ Г. Г. не думаетъ о деньгахъ!» — «Ахъ, папа! она восхитительна! встрѣча наша съ нею была величайшимъ возможнымъ счастіемъ», кричала Мери Анна. А мистриссъ Д. увѣряла меня, что въ первый разъ въ жизни встрѣчаетъ особу, которая во всѣхъ отношеніяхъ можетъ составлять ей компанію, особу «съ родною душою», если не «родную по крови».

Принимая въ соображеніе, милый Томь, что мы поѣхали за границу сблизиться съ аристократическимъ обществомъ, узнать фэшёнэбльныя манеры, этотъ случай можно было назвать благопріятнымъ, потому-что, какъ ни обольщай себя, надобно признаться, что большой свѣтъ — океанъ, пускаться въ который безъ кормчаго опасно. Опытъ научилъ насъ тому. Мы поплыли въ надеждѣ на бодрость матросовъ — и хорошо было наше плаваніе! Можетъ-быть, мы надѣлали ошибокъ не больше, чѣмъ другіе; но должно признаться, что промахи наши были немалочисленны и довольно-крупны.

При помощи мистриссъ Г. Г. все это должно скоро исправиться, думали мы: — «Не заводить болѣе знакомствъ съ дрянью, К. Дж.», говорила мистриссъ Д.: — «не набирать пошлыхъ друзей по кофейнымъ; не основывать пріятельскихъ отношеній на игрѣ въ домино. Джемсъ познакомится съ молодыми людьми, которые могутъ быть ему приличною партіею; дочери будутъ танцовать только съ приличными кавалерами». Какъ хорошо выходило все это на словахъ! Покровительство мистриссъ Г. Г. обезпечивало фамиліи Доддовъ пользованіе всѣми житейскими благами и защищало отъ опасностей «со стороны иноземцовъ».

Еслибъ намъ достался главный выигрышъ въ лотереѣ, мнѣ кажется, радость нашего кружка не была бы такъ велика. Не стану утверждать, что я не раздѣлялъ ее самъ. Я не хвалюсь осмотрительностью, осторожностью и всѣми прекрасными качествами, которыя, кажется, врождены другимъ народамъ, но рѣдко достаются на долю ирландцу. Признаюсь вамъ, милый Томъ, я вполнѣ сочувствовалъ восторгу остальной команды. Эта мистриссъ Горъ Гэмптонъ чудная женщина; у нея мягкій, нѣжный голосъ, обворожительная улыбка; она умѣетъ такъ смотрѣть на человѣка, говоря съ нимъ, что чувствуешь, какъ легко влюбиться безъ вѣдома самому себѣ. Не поймите моихъ словъ въ ложномъ смыслѣ, милый Томъ, не думайте, что я вамъ подаю поводъ сказать, присвиснувъ, по вашему обыкновенію; «Кенни Джемсъ все такой же сумасбродъ, какъ прежде». Ни мало: тяжба въ канцлерскомъ судѣ, отмѣненіе хлѣбныхъ законовъ [34], просрочка долговъ — всѣ эти бѣды много меня измѣнили, такъ измѣнили, что часто я спрашиваю себя: «Не-уже-ли ты — Кенни Джемсъ? Куда дѣвался этотъ веселый, беззаботный, смѣлый молодецъ, который, бывало, не посидитъ на мѣстѣ, который, бывало, всегда выбираетъ въ жизни самую пріятную дорогу, хотя бы она вела и несовсѣмъ прямо къ мѣсту, куда нужно идти? Гдѣ тотъ Кенни Джемсъ?» Теперь я сталъ другой человѣкъ; сталъ благоразумнѣе, какъ говорится, и, по совѣсти скажу, сильно жалѣю о томъ!

Но вы скажете: «Развѣ ты самъ не признавался сейчасъ, что она тебя обворожила, приколдовала?» Еслибъ и такъ, то развѣ увѣрите меня, что вы ускользнули бъ отъ ея чаръ? Не повѣрю, не повѣрю. Вы молодецки поправили бъ на себѣ парикъ, бросивъ очки, взяли бъ двойной лорнетъ: нѣтъ, милый Томъ, никакая солидность не выбьетъ этихъ мыслей изъ головы ирландца!